Странные типы | |
| Автор: | Эльга |
| Бета: | нет |
| Рейтинг: | G |
| Пейринг: | К, С, У, М и пр. |
| Жанр: | AU, POV |
| Отказ: | Отказываюсь. |
| Цикл: | В двух шагах от Вселенной [1] |
| Фандом: | Звездный Путь |
| Аннотация: | "Как правило, талант благополучно выбираться из передряг идет в комплекте с талантом попадать в таковые". (с) Неизвестный автор |
| Комментарии: | |
| Каталог: | нет |
| Предупреждения: | нет |
| Статус: | Закончен |
| Выложен: | 2010-06-20 11:35:30 (последнее обновление: 2010.06.20 11:35:27) |
| просмотреть/оставить комментарии | |
|
Глава 0. Пролог Я знал, что умру рано, – всегда знал. И не возражал, наверное. И непременно выбрал бы что-нибудь похожее, если бы вообще мог выбирать. Я порой воображал свою смерть – ослепительной вспышкой. Слышал прощальные речи, полные горького сожаления… Хотел, чтобы мой саркофаг вечно блуждал среди звезд… Хотя мама предпочла бы забрать тело и похоронить на Земле. Забавно вспоминать… Конечно, прежде всего она предпочла бы увидеть меня живым. Отправляясь в этот рейс, я не подозревал, что он окажется последним. Обидно до жути – уж очень мало их было. Некоторые из рядовых астронавтов на моем корабле обладают большим опытом, чем их капитан. Везучий щенок, случайно получивший звание и не успевший толком оправдать его в глазах командования, быстро отошедшего от эйфории после ликвидации галактического маньяка… Я знал, что умру рано. Но прямо сейчас – все же слишком. И самое худшее – не один. В идиотских подростковых мечтаниях о красивой гибели нет места посторонним. Посторонним положено скорбеть над хладным трупом одинокого героя. Но моим гробом станет огромный звездолет. Мой корабль… моя команда… Сдохну в отличной компании, будь я проклят!.. Повернулся неловко – спину пронзила острая боль. Трещина, как пить дать, или смещение. И клык шатается… Пожар в одном из технических отсеков повредил гравитационные установки: от следующего залпа нас тряхануло так – перекалечилась половина экипажа. Тяготение до сих пор составляло едва ли две трети от стандарта. Поэтому, наверное, и в мозгах образовалась неизъяснимая легкость… - Почему они не стреляют? – Чехов первым не выдержал обрушившегося затишья, голос его звенел натянутой до предела струной. Жаль мальчика – в его возрасте обычно корпят над выпускными школьными проектами, а не погибают возле богом забытых астероидов… Но у него хватит сил, чтобы умереть. Я убежден. - Анализируют наши повреждения, – последовал ровный ответ. – Они не станут напрасно тратить энергию, если убедятся, что противник не представляет угрозы. - Разумно, – я не сдержал нервного смешка. Принятого, надеюсь, за проявление бесконечного презрения к ситуации, в которую мы столь блистательно вляпались. А ты хладнокровен как всегда, коммандер. Не боишься? Совсем? - Мы имеем дело с машинами. Их логика безупречна. Не поспоришь. А потому пришлось реагировать сугубо по-человечески – я велел снизить до минимума напряжение в энергетической сети, посадив на «голодный паек» даже системы жизнеобеспечения. Шокированный оператор счел допустимым уточнить приказ. Я едва не вызверился на него, хотя парня нетрудно было понять – критический режим убьет экипаж меньше, чем за сутки, а тут еще повреждения… Воздух моментально стал казаться затхлым – иллюзия, конечно. Но пусть враг преувеличит нашу слабость, пусть не трогает – пока. Долго ли удастся тянуть время, обманывая их приборы?.. Машины… Автоматы. Боевые спутники. Незнакомая конструкция, незнакомые принципы… Зачем они охраняют кусок камня, затерявшийся в пространстве? Кто установил их здесь? Когда? Вероятно, мы уже не узнаем… Бой вышел коротким – их было много, сфероидов черно-зеркального блеска, сплошь опоясанных орудийными люками. Наши щиты разнесло в клочья. А потом они вдруг остановились, не завершив начатого. Окружили, зажали в классический глухой «мешок». Мы пробовали напасть – немедленный залп искорежил правую гондолу. Попытались уйти – получили то же самое, лишившись половины регенераторов. И мы послушались безмолвного приказа. Замерли. Инженеры сбивались с ног, но их выводы не приносили утешения. Мощность упала катастрофически. Еще одна, максимум две массированные атаки – и конец. Да и не будь серьезных повреждений – теперь враг на чересчур выгодной позиции. Под перекрестным огнем с пяти точек никакому кораблю не уцелеть… Но зачем им стрелять? Неприятель безопасен, ведет себя тихо. Начнет шевелиться – поплатится. А нет – протянет чуть дольше. Незначительно. Живые не умеют обходиться без воздуха и воды. Пустая же оболочка корабля не стоит внимания… - Повторное сканирование, – сообщил Спок. Я выругался про себя. Они не уверены в беспомощности «Энтерпрайза», иначе ограничились бы единственной проверкой! Откуда нам знать привычные для них критерии боеспособности? Если не поверят… зараза… Вырубить, что ли, энергию окончательно? Нет, нельзя… - Инженерный на связи! - Слушаю. - Капитан, пробоина увеличивается! - Я в курсе. - Вы в курсе?! Сэр, сервосистемам не хватает мощности на выплавку! - Ясно. - Джим, если мы уйдем на варп с пробитым корпусом, корабль на куски разорвет! - Мы не уйдем, Скотти. - Нам осталось от силы… - Отбой, я сказал! Знаю я, сколько нам осталось. Знаю, сколько позволят продержаться ресурсы корабля. Знаю, хотя и не хочу знать. Спок с полминуты назад переслал эти расчеты на мой компьютер. Тактичный намек… И что теперь? Ждать и уповать на удачу? Долго ли? Я не желаю гибели своих людей. Но еще меньше я желаю им агонии. Агония требует мужества иного порядка… Я оглядел мостик. Справятся? Пока что достоинство не позволяет им выказать истинные чувства… Ухура колдует над передатчиком с пугающе отрешенным видом – предельно сосредоточена на задании, лишь бы не поддаться отчаянию. Правда, связь необходимо восстановить. На автономную капсулу мало надежды… Мы выполнили задание, выяснили судьбу «Эйт-ааро», «Синей стрекозы» и «Винера» – они тоже отыскали астероид. Мы обязаны передать сообщение, координаты… Предупредить. И позвать на помощь – в последнюю очередь, если сигнал не пропадет. Главное, не заманить в ловушку… Рейнхардт вяло ковыряется в недрах искрящего процессора, его снова и снова бьет током, к счастью, слабеньким – мысли явно бродят далеко от испорченного синхронизатора… Сулу с маниакальной тщательность выводит на центральный экран трехмерную схему расположения спутников, держащих «Энтерпрайз» на прицеле и безустанно обшаривающих корабль сканирующим лучом. Сложная задача при частично раскоканных фотоэлементах… интересно, я один вижу, как побелели его пальцы, обманчиво небрежно скользящие по пульту? Кстати, занятная схема… что-то она мне… - Слишком далеко от маяков. – Ухура раздосадованно тряхнула связанными в пышный хвост волосами. – И сигнал рассеивается. Эти аппараты как-то воздействуют на него! - Нет, не они, – возразил Спок. – Астероид. У него аномально бурное магнитное поле. К сожалению, интроскопическое расширение наших сканеров не позволяет определить источник завихрений… – Да, в своем старшем помощнике я уверен. Умирая от удушья, он будет прикидывать скорость распада на молекулы останков нашего корабля… Но ему вряд ли легче, чем остальным – ведь есть еще Нийота… Чанди Саньял с суеверным ужасом воззрилась на вулканца. Ясней ясного: «Ах, как можно в такой момент думать о недостатках оборудования!» Можно, детка. Я бы и сам не прочь. Не о смерти же прикажете думать… Взять, например, схему… Пять спутников в точках А, В, С… Стоп. - Мистер Спок… - Капитан? Я выразительно вытаращился на мигающую голубоватым светом проекцию – он понял, подошел ближе. Стоило, наверное, поговорить наедине, да ладно. Не исключено, что мне понадобится их молчаливая поддержка – поддержка моего экипажа. Они признали меня командиром, и Спок признал тоже – но не ради ли пустого соблюдения буквы Устава? Меня это, к стыду моему, беспокоило. Почему? Он никогда не нарушит приказа, он будет на моей стороне… Тогда почему?.. Играет самолюбие? Мое человеческое самолюбие… - Мы можем попробовать прорваться, – бухнул я. По мостику будто шарахнули шоковым зарядом, разом накрыв присутствующих. Ну, считай, обнадежил. Теперь дерзай, кэп. – Активацию импульсных двигателей не сразу засекут, решат, что мы пытаемся восстановить основную сеть. У спутников четкие установки. Стоит отойти чуть дальше, и нас потеряют. Он молчал, и мне пришлось продолжать. Взял тоном ниже – ребята деликатно вернулись к прерванным бесполезным занятиям. - Нелогично, да? Разумнее не искушать их и поискать другой выход? - Да, сэр. – Не вызов и не упрек. Спок просто констатировал очевидность. Правда, впечатление чуть портил здоровенный, мшистого оттенка кровоподтек на пол-лица (нарамник сканера – вещь твердая и не лишенная острых граней), придававший ему какое-то необычайно своенравное выражение… - Альтернатива не найдется, глупо отрицать обратное. - Вероятность существует, капитан… - Представляю! - И она выше, чем у варианта с прорывом. – Решающий аргумент, верно? Но мне уже доводилось пробивать броню вашей чертовой вулканской рациональности – справлюсь и теперь. - Мы не сумеем известить Звездный Флот, пока не отойдем от астероида. - Мы попытаемся переориентировать передатчик с поправкой на условия внешней среды. Ага. Читай: собрать из обломков новый передатчик с совершенно иным принципом действия, а каким – разберемся по ходу. Минуты за две. Не надо записывать меня в полные профаны по части техники… - Нас тридцать раз успеют раскусить. И не факт, что получится – поле изменяется хаотично. - Простите, капитан, а разве ваше предложение не опирается в некотором смысле… на идею хаотичности? Догадался. Не мог не догадаться. Ну и к лучшему, хватит ходить вокруг да около. - Наш противник, – я кивнул на экран, – не отличается маневренностью. - Потому что не нуждается в ней. Орудия размещены на каждых пяти квадратных метрах поверхности, кроме полюсов. - Да-да! – Меня обуяло лихорадочное возбуждение. В голове прояснилось, план вдруг вырисовывался в мельчайших деталях, потенциальные препятствия отодвинулись в тень… Еще медкомиссия в Академии с опаской отмечала мою реакцию на стресс. – Но если мы резко наберем высоту, то практически уйдем из-под огня точек С и D. Возьмем правее или левее плюс крен в сорок градусов – подставим только борта, отсеки изолируем… Сулу и Чехов склонились друг к другу, споря шепотом и наперебой вычерчивая в воздухе безумные кривые. - Капитан, вы четко представляете себе размеры вашего корабля? - «Энтерпрайз» гораздо подвижнее предыдущих моделей. Мы уже проводили испытания… - Насколько я помню, мистер Скотт не счел их успешными. Точно. Я думал, с кулаками набросится… Мы, олухи безрукие, дескать, подвергли неоправданному риску его драгоценный звездолет. Его звездолет! Спок потом лично взламывал коды бортовых самописцев, чтобы удалить соответствующие пометки. По моей просьбе, естественно, – незачем тревожить командование избыточной информацией. - Мистер Скотт был… необъективен. - Допустим. – Да! Наконец-то наметился прогресс. – Нас в любом случае успеют расстрелять с позиций A, В и Е. - Насчет Е согласен, завершить разворот мы не успеем… Щиты должны продержаться. А остальные объекты, – я шумно выдохнул, – мы подобьем сами. Пойдем прямо на них и проложим дорогу… - Энергии не хватит. - Хватит – на несколько точечных ударов. Взгляды прожигали меня насквозь – недоуменные, ошарашенные, испуганные, восторженные… полные разочарования и надежды. Поверь мне, пожалуйста… «Решать тебе, капитан». «В том-то и проблема, что на сей раз решать нам обоим». - Вы повторяете прежнюю ошибку, сэр, – еле слышно заметил Спок. – Хаотические перемещения помогут избежать прямых попаданий. Но они автоматически исключают прицельный огонь, а по-другому спутникам не причинить вреда – у них мало уязвимых мест. Самонаводящиеся торпеды чересчур медлительны… - Дадим упреждение. - Экстренное маневрирование в разных плоскостях, на которое вы рассчитываете, капитан, не предполагает упреждения. Система наведения не успеет засечь цели. - Вы повторяете прежние доводы, коммандер. К дьяволу автоматику. - Человек не в состоянии следить за курсом и вооружением одновременно. - Два человека – вполне. - Два человека скоординируют действия с точностью до долей секунды? - Именно. – Кураж вскипал в крови, пожирая страх без остатка. - Как? - Странный вопрос, коммандер, – укоризненно протянул я. – Им придется действовать словно одному человеку. Знать заранее, что сделает другой. Знать… его мысли. Аллилуйя. Мне удалось. Мне удалось вывести его из равновесия. Мы сравнялись по очкам с экзосферой газового квадро-гиганта, населенной небелковыми микроорганизмами, изучение коих некогда стоило капитану Пайку одиннадцати партий исследовательских зондов, а Споку – кажется, лейтенанту тогда – примерно полутора суток ареста. Вкатили по минимуму – кто-то должен был заново программировать уцелевшие зонды… - Ну? – осведомился я, любуясь произведенным эффектом. – Я все же придумал решение задачи? - Решение обычно находят, сэр. – Он скрывал изумление за этой фразой? Или… Вот в чем разница между нами – ты находишь, я придумываю. К счастью, нашим менталитетам не чужда диффузия… А помнишь?.. Глава 1. …Что я знал о них? В принципе, немного. Весьма немного. Только то, что было написано в стандартных учебниках. Хотя я, признаться, порой – ну, довольно часто – уделял учебникам меньше времени, чем следовало. Странные типы – вот краткая характеристика, вынесенная мною из прочитанного. Все они странные типы – и точка. Чужаки. В оправдание скажу, что знал я уж никак не меньше любого другого человека… Нет, вру. Ларри, само собой, знает куда больше – не зря же их чему-то учат… ну, наверное. Почему мне всегда кажется, что из него паршивый психолог? Считает меня… Ладно, я к нему несправедлив. Он хороший парень, добрый, и весь его цинизм – показуха. Не удивлюсь, если в школе, а потом в университете Ларри без особой охоты препарировал лягушек, собак и прочую лабораторную живность. Что парадоксальным образом не мешает ему рассматривать окружающих как потенциальный хирургический «материал». Может, именно жажда выпотрошить нечто, еще никем не потрошенное, и занесла его сюда? Ларри, он в принципе… Ладно… э-э… о чем я? Ах да, досадные пробелы в образовании. Отчасти они были восполнены в понедельник утром. Воскресенье из памяти выпало. Нет, мне увольнительная, разумеется, не полагалась, но разве сей прискорбный факт является поводом для унылой отсидки в кампусе или, того лучше, добавочной порции зубрежки и тренировок? Нет уж. Если ваша система слежения настолько примитивна, что простенькая дублирующая подпрограмма спокойно сводит на нет все ее усилия, то вините себя – раз ввели во искушение невинное дитя, возжаждавшее мирских утех. Не в первый раз, между прочим. Короче, моего отсутствия попросту не заметили. А я, в свою очередь, проглядел некую взбудораженность, владевшую уважаемыми коллегами весь вечер. Мда… Я в тот вечер и барусианского ящера в собственной постели проглядел бы… Ладно. Зато в понедельник мне мгновенно бросились в глаза (самопальные средства от похмелья удивительно обостряют чувствительность) нахмуренные лбы, поджатые губы и неестественные позы товарищей по столовой. Черт, да у каждого третьего… ридер на коленях! Или миникомпьютер, «смарт», «флит» или «энглер» – самые распространенные модели. Или груды распечаток. Кто-то вообще внаглую пристроил их прямо на стол, благо, дисциплина здесь – понятие относительное. Живи, пока не мешаешь другим и не нарушаешь Устав. Или пока никто не настучал. А сегодня дежурные явно были настроены на редкость лояльно. Даже мое опоздание снискало лишь пару грозных многообещающих жестикуляций. Я плюхнулся рядом с Ларри – тот, слава богу, не поддался общему настроению и выглядел как всегда. Как всегда мрачно. - Какого хрена? – поздоровался я. – Сессию перенесли? Парень, сидевший напротив меня, Лю Вэй, поднял слегка расплывшийся взгляд от учебника по общей астрофизике. - «Магеллан» вернулся, – пробормотал он с долей обреченности в голосе и вернулся к ускоренному поглощению знаний. Пренебрегая пищей, согласно принципу компенсаторного замещения. Или закону сохранения энергии. Как угодно. - И чего? Равнодушно спросил, с ленцой. Нормально. Хотя кому-кому, а мне было далеко не все равно. Словно тепло растеклось по жилам. «Магеллан» вернулся. Капитан Пайк вернулся. Живым – иначе шум бы стоял до небес. Живым – несмотря на множество чудовищных домыслов по поводу кризиса на Ллеорде. Пусть местные придурки несут какую угодно чушь насчет любимчиков и протеже – глупости. Он никогда не опустился бы до дешевого фаворитизма. Но все же Пайк отличался от прочих офицеров. Для меня он был особенным. Если я полечу когда-нибудь в глубокий космос, то моим первым кораблем станет «Магеллан». Или черт с ним, с кораблем. Главное, под командованием Кристофера Пайка. Если бы остался жив мой… А, ладно. - Он сильно поврежден, – отозвалась Лаура Мартинес. Хорошенькая, сил никаких нет. Жаль, пройденный этап. – Двигатель изношен, и бортовые системы не выдерживают нагрузок. Устаревшая модель. - Серьезно? – издевательски спросил Торренс. – А «Циолковский» до сих пор в строю, нормально летает. И «Вэлиэнт», и «Тесла». У одного «Магеллана» компьютеры не выдерживают. Интересно, чьих это программ они не выдерживают, а? - Да пошел ты! – вспыхнула темпераментная Лаура. – Рассказываю, как мне передали! Если у тебя средний балл по теории пространств пять и две десятых, я-то тут при чем?.. В общем, дело ясное: без нового корабля Пайк с Земли не двинется. - Вроде бы на Четвертой верфи собирают новую модель, – вякнул доходяга Кронберг. – Уже шесть штук на стапелях. «На стапелях». Дивное выражение. Интересно, что оно означает на самом деле? А то говорим-говорим, а в суть не вникаем. Одно известно доподлинно – среди оборудования орбитальной верфи класса «глазго» такой детали нет. - Все в курсе, умник, – рявкнул Торренс. – Да пока их подготовят, половина из нас вылетит. И прикинь – не в глубокий космос. - Вот ты и вылетишь, – уточнил обиженный Кронберг. – Дели свои баллы на два, кретин. - Хватит вам, – вмешался Ларри тоном детсадовского воспитателя, вусмерть замученного выходками подопечных. – За один проваленный экзамен не выгоняют. - Тебе хорошо, – оскорбился Торренс. – Медиков из-за непрофильных предметов никто пальцем не тронет! - А ты переводись, – едко порекомендовал Ларри. – Мы же круглые сутки дурака валяем, не то что некоторые. Торренс не мог промолчать. Дискуссии по поводу профессиональных приоритетов всегда отличались удивительной оживленностью, выплескиваясь порой далеко за грани корректности. С чего бы?.. Позади раздался невесомый девичий смешок. - Медикам он завидует, – фыркнула девушка за соседним столом. – Пусть связистам позавидует – вот уж кому точно бояться нечего. Произнесенная ироническим шепотом реплика, видимо, не предназначалась для чужих ушей. Но я разве полный идиот, чтобы не слышать того, что происходит прямо за спиной? Оно и полезно, и вдобавок, как подсказывает опыт, в тылу порой разыгрываются небезынтересные действа… - Да неужели? – источая ласковый яд пополам со словами, отозвалась соседка не в меру смешливой барышни. Эй, да я ее знаю! Помнится, пробовал подкатить, но пролетел со свистом. Зануда высокомерная. Снежная королева, пусть и шоколадного оттенка. Впрочем, сейчас она не казалась по-настоящему рассерженной. Уж я-то разбираюсь, можете поверить. – И почему? - Ой, действительно, почему-у? – пропела первая девица. Кстати, ее я тоже знаю – э-э… Морган? Мойра? – А почему у твоего «флита» мощность в три раза выше производственной нормы? Ручная работа? - Что за чушь, Мо? Это ничего еще не значит… - Ты еще чего-то ждешь? – преувеличенно удивилась подружка. – Брось, паять микросхемы – это же апогей романтики. Увлеченный, я машинально отклонялся назад, пока чуть не улегся на спину хихикающей Мо. Ларри пихнул меня в бок, заставляя поспешно выпрямиться. - …Сполетти не упустит возможности сбежать отсюда и спокойно дописать монографию, – вещал Лю Вэй, оторвавшись от ридера. Он был младше на год, но примерно треть занятий посещал с нашей группой, а на половину лекций мотался к выпускникам. В аналогичную свистопляску неизбежно ввязывался почти каждый, проучившись месяцев пять-шесть – экстерны, пересдачи, дополнительные дисциплины, быстрее, быстрее, вперед, к звездам… Компьютеры потом аж перегревались, составляя итоговую карту данных и рождая в муках рекомендации по распределению. – Влчека давно зовут в Центр неклассических механик, только дурак откажется. Убо рвется на Корсу-8. Дошло? Минимум три предмета на кону! Хоть жребий бросай – что в первую очередь подтягивать. - Все сразу, – кисло посоветовал Торренс. - Ребят, стоит ли панику наводить? – Кронберг, чей коэффициент интеллекта превышал мышечную массу раза в полтора, демонстративно отодвинул компьютер. – По-моему год назад ничего страшного… - Год назад! – Мо резко развернулась к нам. – А ты год назад брал теорию энергетических полей? Или курс по волновой динамике? Вот и молчи! Год назад и «технари», и навигаторы чуть не на стенку лезли! Показатели снизились на тридцать два процента! Пора и вам приобщиться к высокой науке, «верхолеты». «Верхолеты» – наше прозвище. Общая подготовка. Командирский факультет, как неудачно острят некоторые. Многие из нас посещают дополнительные курсы, находя специализацию чрезмерно зауженной. Я – нет. Ларри обвиняет меня в элементарной лени. Возможно… Но я далек от фанатизма. - Лучше бы нам компьютеры лекции читали, – простонал Хоровиц. - Не переживай, ты разницы не заметишь, – предрек Торренс. - А тестовые программы тоже компьютер составлять будет? – язвительно осведомилась Лаура. – Будто проблема в лекциях! Ты все равно на них спишь. - Сплю? Я?! Да я никогда… Стол разразился дружным улюлюканьем. Неужто Хоровиц надеялся, что его мелодичный храп, огласивший неделю назад кабину полетного симулятора, быстро изгладится из памяти сокурсников? Святая наивность… Интенсивной шумовой атаки терпение нашего куратора не стерпело – оно, несчастное, и так уже поставило новый рекорд. В выражениях, максимально приближенных к неуставным, он предложил нам либо выметаться, либо использовать рты по назначению. То есть, для еды. Нет, только для еды. Нет, не для того, о чем мы подумали. Нет, он тоже ни о чем не думал. Нет, это его нормальное состо… Короче, пошли вон немедленно!!! Дорога к Учебному корпусу ушла на любовное поругивание куратора, перебранку Хоровица и Лауры (похоже, они неравнодушны друг к другу), мои попытки вспомнить расписание сегодняшних занятий, ворчание Ларри по поводу «перемежающейся амнезии» и осточертевшие сетования Торренса на сложность современной физики пространства. - Докатился, – возмущался он. – Радуюсь дню, забитому тренировками и высшей математикой… Скоро у меня только по ней приличные баллы и останутся… - Бред какой-то. – Я благодушно сощурился на солнце. Отличная погода отнюдь не настраивала на предстоящую лекцию. Голубой и зеленый – цвета Земли. Голубой и зеленый в золотом солнечном свете и серебристом отблеске залива. И ветер… Есть люди, не способные расстаться с Землей, – это вроде заболевания. Воображаю, каково обнаружить его у себя на первой же стажировке – повернуть назад в двух шагах от Вселенной. Дорога в глубокий космос будет заказана, придется рейсовики с Марса на Персефону гонять. Правда, сейчас фобии теоретически излечимы – при помощи гипноизлучателей. В Академии есть парочка, ученые уже несколько месяцев проводят эксперимент за экспериментом, до баталий доходит. Но… лично я бы не хотел испытывать их на себе. Мерзко как-то. Хотя, окажись на другой чаше весов карьера звездолетчика… Трудно сказать. Если оправдаются слухи об общем голосовании по поводу активного применения излучателей в педагогических целях, я, наверное, выскажусь против. Ладно… кто когда спрашивал наше мнение?.. – С какой стати капитан Пайк будет вмешиваться в учебный процесс? Он же чистый практик: от силы два проекта – и те рассматривал Технический корпус. - Пайк? – Торренс покосился на меня, словно на клинического идиота. Нет, он положительно начал зарываться. Пора, пожалуй, вернуть мальчика с небес на землю. Мне только второго Миллера не хватает… – При чем тут Пайк? - То есть? Вы мне все уши прожужжали со своим «Магелланом»… - Ты вчера совсем не слушал Сен-Поля? Каюсь. Совсем не слушал. Я вчера слушал последнюю композицию «Бешеной атмосферы», а не излияния старшекурсников, которые по драматичности повествования способны дать сто очков вперед любому ветерану десятка межпланетных конфликтов. - Нет, Пайк тут однозначно не при чем, – нервно хохотнул чуткий на неприятности Лю Вэй, оттирая в сторонку Торренса. – Старине Крису сейчас не до преподавания – выцарапать бы поскорее новый корабль. А вот Спок… – Лю неопределенно повертел кистью, будто пытаясь подобрать формулировку поточнее. – У него своеобразное представление о служебном соответствии. - Мда? Имя знакомое… Это кто? - Не слышал? Лейтенант-коммандер Спок… - Коммандер, – ехидно перебила Мо, поравнявшись с нами. - Да ты что? – мгновенно переключился на нее Лю. – Ну Пайк дает! Наверное, уже достал командование рапортами. - Говорят, контакт на Ллеорде проходил в очень тяжелых условиях, – заметил Кронберг. – «Магеллан» мог погибнуть… - Контакт контактом, – фыркнула Мо, – а Пайка не сегодня завтра загонят в адмиральское кресло. Капитан смену готовит. - Верно! – Откровенно злорадный возглас подействовал на меня… э-э… освежающе. – Наконец-то он понял, что ты безнадежен, Кирк! Надо полагать, корни наших «теплых» взаимоотношений с Лероем Миллером кроются в неизведанных темных глубинах человеческой души (если, конечно, относить дрессированных гамадрилов к гордому виду homo sapiens), поскольку ни единой объективной причины для неприязни я припомнить не в состоянии. Он с первого дня на дух меня не переносил. Судя по упорному нежеланию вступать в конструктивный диалог – не переносил инстинктивно, словно естественного врага, пожалованного матушкой-природой из эволюционных соображений. Я же поначалу относился к нему… ну, посудите сами – классный оружейник, упорный боец, старательный, веселый. За что его презирать? Думаю, я смог бы даже служить вместе с ним. Но, похоже, судьба послала мне данный экспонат ради повышения тонуса, исключив возможность длительного и плодотворного сотрудничества. Ладно, ей виднее. Ситуация накалилась, когда Миллеру как-то удалось разнюхать, что именно капитан Пайк затащил меня в Академию. Постоянные и неуместные намеки на мое привилегированное положение… раздражали. Реально раздражали! Нет, они далеко не всегда бывали оскорбительны. Но есть рубеж, который не следует переходить. И ты волен сам выбирать границы – пока другой не поспешил выбрать по своему вкусу… А потому я по возможности непринужденно вывернулся из-под руки Ларри, уже изготовившегося удерживать меня, и враскачку двинулся навстречу оппоненту. Кажется, я улыбался. А ты чего ждал, приятель? Что я не рискну нарываться на мордобой под окнами Учебного корпуса? Ни с кем меня не спутал? Миллер слегка опешил. Рассчитывал на пустячную перебранку? Поржать со своими дружками? Извини, неправильная тема. Выбрал бы ты злополучный флаер адмирала Шеттлби, или разгром в селекционной лаборатории, или стычку с патрулем в прошлую увольнительную (для разнообразия заслуженную)… Тогда – да. Обошлись бы милой беседой. Но ты знаешь, куда не надо лезть, верно? И лезешь. А если не уразумел до сих пор – я повторю. Получилось у Павлова с собачками, выйдет и у меня… Дорожка пружинила под ногами, и светило солнце, и начальства поблизости не наблюдалось… красота! Не опоздать бы на занятия… - Миллер, – бросил я кость для затравки, – скажи, что мне сделать, чтобы ты отстал и навсегда забыл мое имя? - Свалить домой! – и загоготал, довольный. Быстро сориентировался, умник. Не надейся, первым я не полезу. И ты бы не полез, будь твоя воля. Однако придется, смирись… Конечно, простейший способ – обозвать тебя тупым ублюдком (раза три – для верности) и начать уворачиваться. Но тогда агрессивным дураком буду выглядеть я, а положено наоборот. Я предпочитаю выглядеть психом… - Ба, детка, ты острить научился? - Не все ж тебе о других язык затачивать! - О да… Да что там говорить – острот нашлась бы тьма… – Позади меня Ларри разразился серией страдальческих вздохов. – Когда б вам призанять познаний и ума: но вы не доросли до умственных дерзаний, вы в острословьи – нуль… Меня несло. Скроив рожу поязвительнее, я подступил к нему вплотную. Миллер задышал чаще – зверел. Миллер по жизни зверел, почуяв, что над ним издеваются, – в особенности, если не понимал как. Он, бедолага, решал нешуточную дилемму – врезать мне или снисходительно не придавать значения явной околесице… Кто-то захихикал, другие вертели пальцем у виска. Ну, отступи. Сплюнь, назови чокнутым и уйди – повод для веселья растянется надолго. - …А что до ваших знаний, сей благородный груз настолько вам тяжел, что вам неведомо и то, что вы – осел… Заключение помогло ему определиться. Карусель завертелась. Пока Миллер нацеливался, я успевал задеть его трижды. Зато он мог ударом вполсилы сломать мне ребро, что существенно уравнивало шансы. Обычно наши схватки превращались в выматывающую пляску: я выжидал, пока он выдохнется, он – первой моей оплошности. Пятьдесят на пятьдесят. Ну… шестьдесят на сорок, ладно. Вообще-то, ввязываясь в бой с заведомо превосходящим по силе противником, предпочтительнее запастись куском арматуры потяжелее – неспортивно, но действенно. Удобней, чем прикидывать, когда он устанет… или когда ему надоест. Правда, драки между курсантами – не бой… Короче, повезло ему. Я замешкался, выставился против солнца – и от хука в челюсть мир вокруг вспыхнул сверхновой. А Миллер уже бил по корпусу, под дых. - Джим! - Не лезь, – с трудом прохрипел я, поневоле глотая кровь. Еще не хватало, чтобы за меня друзья вступались… Обида прибавила сил, и от следующего выпада я увернулся – правда, не слишком удачно, почти потеряв равновесие, чем Миллер не преминул воспользоваться. В голове взорвалась петарда, все поплыло… Я видел очередной профессиональный замах, ясно видел, что не успеваю, что вскользь все равно придется… А вот как тот тип ухитрился вклиниться между нами, я, откровенно признаться, не заметил. Зато офицерские нашивки разглядел отчетливо и сразу подался назад, прямиком в заботливые объятия Ларри, тут же принявшегося подсовывать мне под нос ампулу с каким-то тонизатором. Не лень ведь с собой таскать… И хватит меня отпихивать. Считаешь, я полезу на рожон? Что я ненавижу придурка Лероя? Ларри, да твой друг сроду не терял головы в драках. Драка – дело либо чересчур серьезное, не терпящее легкомыслия, либо… либо развлечение, в половине случаев мною и спровоцированное. Но есть же разница! Нападение на старшего по званию – верный трибунал, верный вылет из Академии. Увольте. Не для того рвал жилы, намереваясь сдать программу двух лет за год – побыстрее бы развязаться с учебой, а то надоедает потихоньку… Безрассудство Миллера тоже не скатывалось до откровенной глупости. К сожалению, громадная инерция, равно присущая и непомерно развитому телу, и явно отстающим мозгам, не оставляла парню выбора. Кулак его со свистом рассек воздух – и врезался в подставленную раскрытую ладонь… точно в литоидную стену. На секунду мне почудилось, что Миллер сейчас жалобно заскулит, прижимая руку к груди, – перекосило его знатно. Аж жалко стало. Но нет, сдержался, выпрямился едва ли не по стойке «смирно», выдавил извинение. А тот – холодно рассматривал нас темными, будто лишенными зрачков глазами. Тонкий как шпиль метеокоррекционной вышки, он был высок, не уступал горемычному Лерою – вот первое, что я заметил. А второе – похож на человека. Очень похож. Слишком. Опасная иллюзия, заставляющая особенно остро воспринимать малейшее различие. Способная притупить бдительность. Но ксенофобские бредни кой-кого из наших наставников его не затрагивали – он был офицером Звездного Флота. И к тому же – если не обманывал шепот, мигом пронесшийся по окружающему нас с Миллером тесному кольцу разгоряченных парней и девушек, – летал на корабле капитана Пайка. На моем будущем корабле. Первый вулканец, которого я увидел вживую… Да, от «старины Кристофера» вполне можно было ожидать подобного. Капитан любил эксперименты. Мое скоропостижное поступление в Академию тоже являлось в какой-то степени экспериментом – причем рискованным. Любопытно… - Вам нужна медицинская помощь, кадет. – Вопроса в голосе не чувствовалось. Участия или злости тоже. Ничего. Вероятно, именно его равнодушие и раздразнило маленькое пакостное существо, которое обитает у меня под языком, время от времени беззастенчиво за оный дергая. - Да нет, сэр. – Говорю и ухмыляюсь, как ненормальный. – Спасибо, сэр. Мой личный врач всегда при мне. Ларри попытался отдавить мне пятку. Почти преуспел. Коммандер Спок приподнял черную бровь, изучая мою помятую физиономию, – точь-в-точь энтомолог, столкнувшийся с породой паразитов, упорно не вписывающейся в традиционную классификацию. То ли неудачная мутация, то ли просто уроды… - В таком случае ничто не помешает вам немедленно доложить об инциденте вашему куратору. - О’ке… э-э… В смысле, есть, сэр! – Похоже, мнение насчет меня сложилось окончательно и бесповоротно. Может, Торренс прав – оно и к лучшему, что у нас сегодня сплошная математика… - Есть, сэр! – четко отрапортовал Миллер. Толпа расступилась, пропуская офицера в Учебный корпус, а затем хлынула в здание, растекаясь по коридорам и этажам. Перед входом в аудиторию я притормозил, оттирая кровь с подбородка. Ларри скептически наблюдал. Беспокоился – сомнений нет. Потому и потащился провожать до самых дверей, старательно прикидываясь, что ему в ту же сторону. - Нет у меня никакого сотрясения! – Молча сносить его буравящее спину молчание было решительно невозможно. В чем я виноват-то?.. Ох, лучше бы молчал! Прорвало. Завелся с пол-оборота. - Будет! Если не прекратишь! – отчеканил Ларри, дождавшийся своего часа. Южные длинноты из его речи пропали начисто, что добра мне не сулило. – Какого дьявола ты так себя ведешь? - Да брось… – Вот бы кто подсказал, какого дьявола я так себя веду. Непроизвольно вырывается. - Тебя выгонят, Джим, попомни мое слово. И ты сам будешь виноват! - Спасибо. - Один раз промолчать – даже на это тебя не хватает! - Ларри, один раз не каркать – тебя на это хватит? Ничего же не случилось. - Пока. Мало ли кто успел вас застукать? - Ага, половина Академии к окнам прилипла. - Половина не половина… А хамить офицеру было обязательно? Вот нажалуется на тебя – знаешь, какие они правильные? - Интересно, откуда ты знаешь – раз вместо учебы читаешь мне нотации. Разозлился – по походке сужу, в сносном расположении духа Ларри шаг не печатает. Зря я… Но и ему не стоило наседать. Теперь опоздали, оба… Начальство, как известно, делится на три типа. Первые нарочито не обращают внимания на случаи вроде сегодняшнего. Вторые улаживают ситуацию по мере сил, а дисциплинарные заморочки оставляют на долю куратора – фигуру, обделенную жизнью и сугубо страдательную. И есть третьи, которые норовят проверить, не проявляет ли куратор непозволительную мягкотелость. Скоты… Естественно, для очистки совести кто-то непременно сгонял бы с докладом к Эрику Бьорнссону. Естественно, куратор послал бы делегата подальше с братским напутствием типа: «Еще раз сцепятся – клешни повыдергиваю! Или подам рапорт Тревису, пусть выгоняет на хрен!!» Надо признаться, вторая угроза была гораздо страшнее. Официально капитан Джозеф Тревис заведовал в Академии воспитательной частью (изумительное название для рассадника разномасштабного доносительства!), фактически же шпионил на Инспекционную службу Звездного Флота. Кажется, он меня не любил. Право, стоило испоганить и его флаер… К чему я веду? А к тому, что сбегать к куратору никто из нас не успел. Меня и Миллера вызвали «на ковер» прямо посреди лекции. Настучали. Воспитательный угар продолжался минут двадцать. Непозволительно затянув назидательную речь, Тревис шумно возмущался, негодовал, взывал к совести и чести, торжественно снизил нам индекс социальной ответственности, впаял внеочередные ночные дежурства, а напоследок осведомился, кто затеял драку. Мы предсказуемо промолчали. Тревис предсказуемо рассвирепел. Драка числилась серьезным нарушением, поэтому о них умалчивали, не беспокоя высокое начальство, – преподаватели скрывали проступки курсантов, не желая терять учеников, в которых уже вбухана уйма душевных сил и государственных средств. Де-юре за драку зачинщику светило отчисление. Де-факто отчисление много за что грозило, однако Академия оставалась переполненной. Чувство внутренней гармонии капитана Тревиса не могло смириться с отрицательной статистикой наложенных взысканий – его служебное рвение объяснялось благородным стремлением устроить показательную экзекуцию. Учитывая наши с Миллером «послужные списки» (мой, боюсь, в особенности), драка как раз потянула бы на пресловутую соломинку, угробившую верблюда. Впрочем, доказательствами Тревис не располагал, а применять к курсантам химические препараты строго запрещалось. Увы, я недооценивал нашего блюстителя порядка и нравственности… Предупредительно свистнул сигнал от двери кабинета. - Вы хотели меня видеть, сэр? Какого… его сюда занесло? Прибегнув к помощи мимики, я беззвучно поинтересовался мнением товарища по несчастью – выпученные глаза Миллера дали исчерпывающий ответ. - Да, коммандер. Насколько мне известно, сегодня вы стали свидетелем безобразного столкновения между кадетами… – Тревис брезгливо указал на нашу тесную компанию. - Так точно, сэр. - Почему не сообщили мне? – Хе, стало быть, меня и Миллера заложил кто-то другой? Приятно, что пророчества Ларри сбываются не полностью… Однако Тревис хорош! Комплексы, комплексы… Заставляют угождать начальникам и в отместку строить остальных… Паскуда. Перед курсантами… - Вы не должны возлагать на себя обязанности куратора группы, сэр. Конфликт между учащимися не относится к чрезвычайным ситуациям, которые требуют непосредственного вмешательства со стороны заместителя ректора… - Ваши мотивы ясны. – Не тянет выслушивать развернутые цитаты из Устава, капитан? Предпочитаете зачитывать их другим? Мое настроение стремительно улучшалось. – Но запомните на будущее: я привык быть в курсе событий, происходящих в Академии. - Да, сэр. – Истолковать короткую рубленую реплику как обещание стучать не удалось бы даже при горячем желании. Везет им – при условии, конечно, что про способность вулканцев контролировать эмоции пишут правду. Не прятать, не маскировать, а управлять по-настоящему… Хотя… - Хорошо… Можете назвать зачинщика потасовки? - Нет, сэр. Победителя – возможно. «Сэр» приобрел пугающее сходство с вытащенной из воды рыбой. - З-зачем? И… вы разве их не разняли? - Драка зашла достаточно далеко, чтобы определить потенциального победителя с вероятностью в девяносто восемь процентов. Также, с вероятностью в пятьдесят два и три десятых процента, можно предположить, что победитель одновременно является зачинщиком схватки. Впрочем, учитывая психологические портреты обоих курсантов, последняя вероятность снижается до пятидесяти и одной десятой процента. Не уверен, согласитесь ли вы руководствоваться неточными данными, но больше я ничем помочь не могу. О счастье… Я блаженствовал, стискивая зубы что есть мочи, – неловко ржать при старших по званию. Над старшими по званию – подавно. Тревис, закипая, натужно соображал, издеваются ли над ним. Вылитый Миллер… Убийственная невозмутимость снимала со Спока любые подозрения, но… господи, неужели он всерьез?.. Портреты приплел психологические… Которые из личных дел, что ли? Помню, читал – защита на секретном архиве хромает. Занятные очерки… И когда он до них добрался? Вторые сутки на планете… - Уверены? – вкрадчиво возразил быстро опомнившийся Тревис. – А я думал, вам доступны некие… безотказные методы получения информации. Нет. Меня пробила дрожь. Не страха – какого-то инстинктивного животного отвращения. Никогда. Я… я не позволю. Нельзя же… с живыми людьми… мы не подопытные, не преступники… Нет. Лучше сбегу. Миллер рядом перестал дышать. Боялся расплаты за первый удар? Или тоже загодя чувствовал чужое присутствие в надежнейшей из дарованных человеку сокровищниц – в своем сознании?.. - Прошу прощения, капитан?.. – Слова будто прозвенели в застывшем тягучем воздухе. - Я хочу знать имя зачинщика, коммандер. – Тревис приподнялся, опираясь на крышку стола. - Ваша просьба противоречит элементарным представлениям об этике. Вынужден отказать, сэр. - Просьба? Это приказ! - Вы не можете отдать такой приказ. Устав Звездного Флота, статья шестьдесят седьмая, пункт четвертый. Верно, шестьдесят седьмая. Спорная статься, некогда вызвавшая длительные дебаты. Включает пунктов двести – представляю их в общих чертах, наизусть не отбарабаню. Согласно той же статье, командир, к примеру, не имел права приказать девчонке с Тетиса (для удобства курсанты звали ее Иийи) снять дыхательную маску. Она решала сама и несла ответственность за принятое решение… Получил? Не поборов искушения, я с напускным равнодушием уставился прямо на капитана – жаль пропускать редкое зрелище. Тот активно мимикрировал, меняя окраску с багрового на трупный и обратно. - Кирк, Миллер – марш на занятия! – Позориться не стал, выгнал. Я бы охотно подзадержался – продолжение беседы Тревиса с коммандером Споком обещало интересные впечатления – но звуконепроницаемый затвор погубил затею на корню. Да и Миллер, временно зарывший томагавк и преисполнившийся на нервной почве духом коллективизма, настаивал на спешном отступлении – авось не вспомнят, не добавят чего похуже дежурств. Я неплохо учился, честно. Меня мало волновали сплетни по поводу ужесточения требований. А до остального – сегодня я слышал достаточно… Уживемся. Рано успокоился, кретин. Ох, рано. - Коммандер, почему компьютер выдает отрицательный результат?! - Вы превысили лимит времени, мистер Кирк. - Лимит предусматривает еще восемь секунд! - Ошибка в четвертом цикле сократила время вдвое. - Четвертый цикл пройден адекватно! - Ваше решение увеличило количество циклов до восьми при норме в пять. - Норма в пять циклов установлена для дельта-фрагментации востребованного поля! - Сжатие в семь девятых единицы по шкале Костаса вызвало частичную дельта-фрагментацию. - Да где?! - В четвертом цикле, мистер Кирк. Cдадите в следующий раз. - Кадет, на каком основании вы сокращаете параметры флюктуационного поглощения до третьей цифры? - Концентрическая маэронная система не воспринимает поправки меньше чем на сотую долю, сэр. - В прошлом году Итиро Каягава усовершенствовал технологию маэронного поликонтента. Сокращение способно привести к утере полезной инфомассы. - Утеря инициирует компенсаторную программу и закольцует процесс до дезактивации фильтра. - Вы не включили компенсаторную программу в цепочку. - Включу во вспомогательную! - Поздно, мистер Кирк. Попробуете на следующем семинаре. - Коммандер, симулятор неисправен! Он снова переключается на первую фазу миссии. - Симулятор исправен, мистер Кирк. Он указывает на ошибочность ваших действий. - Какую ошибочность? Моментальный крен в сорок пять градусов позволит проскочить между объектами D и F. - Вы рассматриваете объекты D и F как неподвижные и невооруженные? - Вовсе нет! Крен ниже пятидесяти градусов позволяет свободно задействовать орудия на третьем уровне и… - Речь идет о крейсере, мистер Кирк, не об истребителе. Предложенные вами маневры невозможно сочетать с прицельным огнем. - Почему?! - Взаимодействие систем пилотирования и наведения ограничено скоростным режимом. - Я говорю о полном ручном управлении! - Ручном? Вы полагаете, человеческая реакция опережает автоматику? - Может опередить! Иногда… - Когда вы проверите свою идею на практике, я охотно перенастрою симулятор – разумеется, при положительных результатах. А пока советую придерживаться более реалистичного сценария. - Но прорыв – единственный способ выйти из «мешка»! - Значит, не единственный. У вас еще минута на обдумывание ситуации. - Вызвать условного противника на переговоры, сэр? - Сарказм не поможет вам в усвоении тактических приемов. Готовьтесь к следующей тренировке тщательнее. …Ладно, побоку занятия. В конце концов, и физика, и теория направленного программирования испокон веку были чуточку сложнее арифметики, а на каждую мозголомную лекцию найдется куча вспомогательной литературы и головастые сокурсники. Ладно тесты – сдать (пересдать, перепересдать) их в итоге удавалось почти каждому. Ладно тренажеры – я вообще провалил едва ли пару упражнений, грех жаловаться. Мне, кстати, приходилось легче, чем многим нашим ребятам, – повторюсь, я учился терпимо. Я бы с удовольствием начхал на временные изменения в преподавательском составе… Но эта остроухая сволочь посягнула на мою в честном бою отвоеванную вотчину – на локальную сеть Академии!!! Я угробил месяцы на взлом основных каналов. Следящие устройства, электронные замки, пароли на лабораторном оборудовании, ключи к обучающим и тестовым программам, секретные файлы архива, внутренние и некоторые внешние линии связи, системы жизнеобеспечения и безопасности – я держал их в руках! Не злоупотреблял, конечно, но изредка пользовался, аккуратно подчищая «следы». А что? По центральному серверу всегда шарило порядочное количество шустрых лапок. Просто меня ни разу не поймали. Боязнь расплаты не витала надо мной, отбивая страсть к противоправной деятельности. Она, кажется, никогда надо мной не витала – независимо от словленных наказаний… Прав Ларри… И грянул гром! Система наотрез отказалась пережевывать мои коды! Тщательно замаскированные лазейки оказались заблокированными. Дежурные операторы засекли точку нелегального подключения, и я варварски выпотрошил собственный компьютер, в экстренном режиме избавляясь от компрометирующей информации. Шифровка изменилась, замкнувшись в шестьдесят (господи, да как такое возможно?!!) независимых криптеров, «плавающие» звенья сводили с ума транслиты последнего поколения. Я тщетно бился лбом об обновленную защиту – и не сомневался в том, кому обязан мигренью. План возмездия вызревал недолго… Глава 2. Женское крыло, по крайней мере, общая его часть, именуемая в шутку кают-компанией, не слишком отличалось от нашего. Уйма растений, жуткие занавески, чьи-то акварели на стенах… В некоторых комнатах разлажены или нарочно отключены (ради какого-то невразумительного «уюта» или для облегчения жизни куратора) гермозатворы – из-за дверей доносится вечерняя болтовня, веет духами – нежно, а не чтобы заглушить запах алкоголя или чего похлеще. По сведениям знакомых девиц, в нынешнем сезоне модны «чистые» ароматы, без примесей – доскональное воспроизведение запаха нарциссов или, допустим, винограда якобы требует от парфюмеров внушительных химических ухищрений… Мда. Куда идти-то? Я намеревался сунуться в первую же комнату и спросить, но меня остановил рассыпающийся осколками гитарный перебор. Не запись – настоящий. Мелодия, отчасти напоминающая «Отражения», и путаные слова, будто мысли вслух, псевдоимпровизация… Как у Дирка Рея из «Бескрылых», распавшихся позапрошлой весной… Черно-белым зашорен Рассудок вселенной… Выбор есть – небольшой, Выбор есть – неизменный. Полутон мимолетен, Оттенки забыты; Выбирай – либо лед, Либо пламень открытый. Разорваться на части – Последнее средство, Если кровь горяча, Если холодно сердце… - Тебе очень плохо? – участливо спросил женский голос. – Хочешь, я пойду и все ему выскажу? - Не глупи. Я просто так… Порядок. - Вижу. Ходишь словно… Эй, ты куда? - Выяснить, кто топчется у нас под дверью! Чтоб тебя! Слух, как у кошки! В придачу к музыкальному… Отступать было поздно и неловко. Изящная, но отнюдь не лилейная ручка размашисто ускорила плавный ход дверной автоматики. Я бухнулся на колени. - Чокнутый! – она испуганно отшатнулась. - Ухура, мне нужна твоя помощь! - Прекрати паясничать, Кирк! Вставай немедленно и проваливай! - Я тебя умоляю! Вопрос жизни и смерти! - Надеюсь, твоей! Ну? - Прости, если я не вовремя, – мне, правда, очень нужно… - Ты на свет появился не вовремя, теперь уже поздно!.. – и внезапно осеклась. Наверно, у меня с лицом что-то случилось – что-то, чего я позорно не успел проконтролировать… Вечная история… Маме редко удавалось скрыть слезы – особенно в тот проклятый день. И я поневоле чувствовал себя виноватым перед ней, потому что тревожил ее память – я-то отца ни разу не видел и не мог в полной мере разделить ее горе, сколько ни упрекал себя в черствости… Я перестал праздновать свой день рождения… давно. - Ты… – Не бойся, девочка, я не обиделся… Она знала, конечно. В Академии почти все почти всё почти про всех знали. Но ведь она не пыталась меня задеть… – Ты… о чем-то попросить хотел? - В общем, да. Не одолжишь компьютер на несколько дней? А я тебе пока свой принесу. Он нормальный, только мне сейчас нужен помощнее… - Очередную гадость затеваешь? - Умеренную, Ухура. Вполне умеренную. - Ладно, погоди. И не вздумай совать нос в мои файлы! – Повезло. Не мучай ее угрызения совести за допущенный промах, предпочла бы отказать. - За кого ты меня принимаешь? – искренне возмутился я. Вдобавок и времени нет взламывать ее драгоценные файлы. Может, в другой раз?.. Это был «червь», оплаченный четырьмя бессонными ночами. Вирусоподобная программа избирательного действия – я замахивался лишь на крайне важные для меня объекты. Задачи: сожрать, переработать и выпустить, поглотив необходимое. Настройки собьются и перезапустятся, но – есть надежда – уже без осложняющих мне жизнь нововведений. Ибо на систему восстановления «червь» и набросится в первую очередь, достроится за ее счет (полноценную программу защита не пропустит) и наведет там шороху. Загрузка ранней версии останется единственным вариантом. Возможные накладки меня не волновали: подумаешь, ну выйдет из строя камера видеонаблюдения или разблокируется контроллер резервного генератора. Мы на Земле – ничего страшного тут по определению случиться не может, а на Академию, кроме нерадивых курсантов, злоумышлять некому… Конечно, если начальство капитально озаботилось безопасностью внутренней сети, оно может распорядиться о повторной реорганизации системы. Но, хочется верить, предпочтет перестраховаться и препоручить ее кому-нибудь другому. Кому-нибудь, с кем я справлюсь без напряга. Клепать «червя» на миникомпьютере – распоследнее занятие, скажу я вам. Зато его не отследить. Кстати, машинка Нийоты и вправду оказалась хороша – я не подозревал, как резко на мощность влияет принцип частичного пакетирования процессоров… или все же поглощения?.. Сколько же их тогда можно запихнуть в один «флит»?.. И как избежать естественных декорреляционных колебаний?.. Я лично подобного принципа раньше не встречал… Надо на своем попробовать воспроизвести. Потом. А пока… Лабораторный корпус «К», уже под завязку набитый оборудованием жаждущих переезда исследователей, но еще официально не сданный в эксплуатацию, до поры был лишен необходимейших вещей, наподобие средств слежения и постоянных дежурных постов. Зато на минус-втором этаже и выше наличествовали практически беспризорные «гнезда», заботливо подготовленные для подключения дополнительных терминалов к локальной сети… В корпусе «К» я засел с вечера, чтобы не шляться потом по коридорам кампуса, привлекая ненужное внимание. Толкался среди монтажников, ловил в их теплой компании сбрендивший кар-погрузчик, помогал ошалевшим зоопсихологам с сортировкой аппаратуры – надеюсь, те при случае вспомнят, что и ушел я вместе с ними. А часам к трем пополуночи выбрался на позицию. Полностью закрыть доступ к системе, которой регулярно с самыми невинными целями пользуются сотни человек, никому в голову не приходило. Проблемы подстерегали при более глубоком проникновении в определенные зоны. Но моя программа на первом этапе напоминала скелет – настолько примитивный, что анализаторы вполне могли принять его за обычный зондаж или электромагнитную флюктуацию, а в лучшем случае, вообще не распознать, и потому проигнорировать как несуществующий объект. Проследить за процессом детально я не отважился – загрузил «червя» и, обгрызая от волнения ногти, остался… Зараза!!! Шорох дверей… и приглушенный шепот. Дьявольщина, народ, вы удобнее места не нашли, что ли?! Прибило непременно отрезать мне единственный путь к отступлению – через зал и на вторую аварийную лестницу? Я на карачках шарахнулся в подсобку, нырнул за груду каких-то ящиков, затаился. К счастью, голоса не приближались. К своему ужасу, я их вскоре опознал. - Я не понимаю тебя. - Ты и не хочешь понять! Ты даже себя не хочешь понять!.. Молчи!.. О да, как в песне!.. «Дух Вулкана пылает столь ярко, что все воды Терры не в силах укротить его!» Но почему, почему?.. - Твое эмоциональное состояние уже сейчас внушает серьезные опасения. Что будет дальше? Что будет… когда я улечу? - Я буду ждать! - В этом и заключается проблема. Ты не должна ждать. Тебе необходимо учится, а не растрачивать жизнь на… - На что? На любовь? - Любовь… Иррациональное чувство, которым позволительно пренебречь. - Ушам не верю! Слышала бы тебя твоя мать! Ого, неужели правда? Сплетни бродили, конечно, но я не особенно верил, да и не вдумывался в жалобы замученного пересдачами Торренса, ежедневно разражавшегося гневными филиппиками по поводу «компьютеризированных выродков» и «жертв генетических экспериментов». Полукровка… надо же. Сроду бы не догадался. Наверное, исключительно вулканцы способны заметить разницу… - Я не слишком похож на свою мать. - Да, верно, – с горечью посетовала девушка. – Но ты улыбаешься как она. Я едва воздухом не подавился. Он… что делает как она??? Видать, далеко у вас, ребята, зашло. Удивляюсь поразительному неведению Академии… Хотя с воистину… курсантской конспирацией… Нет, она вполне оправдана: пускай все мы тут совершеннолетние и по преимуществу дееспособные, реакцию начальства на неуставные отношения трудно предсказать. Однако зацените мое везение! Другой день нельзя было выбрать?! - Она… редко улыбается. Разве что на фотографиях. - Не пытайся меня напугать! – Господи, ну и темперамент. А по манерам не скажешь… – По-твоему, она не была счастлива? Значит, и мне не судьба? - У людей и вулканцев разные представления о счастье. - Тогда не смей решать за меня! Ты не то и не другое!.. - Не надо так, Нийота… - Почему?! – Злые слезы душили ее. Я мечтал провалиться сквозь землю, но пошевелиться не рискнул: издам малейший шорох – застукает однозначно. А если замолчит и сосредоточится – обойдется и без шороха. – Я думала, вы ничего не чувствуете, коммандер! - Вероятно, вы были недалеки от истины, кадет. Хлесткий звук пощечины веселым эхом раскатился по полупустому помещению, а затем – частый торопливый перестук легких и быстрых шагов. Давай же, придурок, иди за ней!.. Мне тут задерживаться опасно… Свет слабых ночных ламп, озаряющих технический этаж, мигнул, почти на целую секунду погрузив зал во мрак. Потом снова. Снова. И, наконец, сменился красными аварийными огнями, отчего-то мелькающими, словно рождественская гирлянда. Но система оповещения молчала, панели типовых датчиков оставались темны. Ну почему на меня валится столько… …Гул. Низкий гул. Низкий раскатистый гул. Низкий раскатистый гул словно сжимает лоб. Низкий раскатистый гул словно сжимает лоб тяжелым тесным обручем. Он заполняет… Он заполняет все существо… Он заполняет все мое существо, вытесняя мысли. Нарастает. Нет ничего. Нет ничего, кроме него одного. Давит. Клонит в сон. Будет приятно. Пусть. Пусть иное исчезнет. Иное раздражает, вызывает чудовищную усталость, потому что мешает разрастаться… Потому что врезается в гул. Низкий и раскатистый… - Спок! – Испуганный возглас Ухуры раздался совсем близко. Наткнувшись на что-то в мерцающем черно-алом полумраке, она сдавленно ахнула. Я дернулся, здорово ударившись локтем о контейнер. – Что происходит? - Пока не знаю. Идем отсюда, Нийота… Нийота? Что с тобой? Не выдержав, я торпедой вылетел из подсобки. Девушка полулежала на тюке термоизолирующего волокна, в бешеной и безмолвной свистопляске аварийных ламп белки закатившихся глаз отливали краснотой. Спок склонился над нею, пытаясь прощупать пульс на шейной артерии. - Кадет Кирк, что вы здесь делаете? - Кто бы говорил… – пробормотал я, осторожно похлопывая Нийоту по щекам. Она вздрогнула, задышала чаще. - Кирк, ты?.. - Случайно мимо проходил! – рявкнул я, еле удерживаясь, чтобы не заорать в полный голос. Меня колотило, казалось, стоит умолкнуть, расслабиться – и немедля утянет… Далеко… – Что здесь твориться? Эй, не отключайся, Ухура! Не… Твою налево!.. Свет вспыхнул в полную мощность, полоснув белым пламенем чуть ли не прямо по нервам. Я непроизвольно зажмурился, а когда резь прошла… Зрачки у него все-таки имелись. И сейчас сузились в точки, будто от невыносимой боли, но – интуиция мне подсказывала – отнюдь не яркий свет был тому виной. - Коммандер, – позвал я, не рискуя прикасаться к вулканцу. Зато Ухура, не тратя времени на слова, вцепилась ему в воротник и затрясла что есть мочи. Помогло. - Лакстен, – выговорил Спок, медленно поднимаясь с колен. Я лично не врубился, а Нийота прижала ладонь к губам. - Не может быть! Откуда?.. - Источник только один. - Но они всегда следят за частотами! - Значит, приборы вышли из строя. - А ты не ошибаешься? - Вряд ли. Я уже испытывал… подобное. Я еле успевал переводить взгляд с одного на другую, точно следил за теннисным мячом. Смысл выстроенного ассоциативного ряда упорно ускользал от меня, уши забивало назойливое гудение… гудение… низкое… - Кирк! – кулачок Нийоты ткнул меня в грудь. – Не уплывай, это опасно! - Сконцентрируйте мысли на чем-нибудь конкретном, кадет. И меняйте объект раз в двадцать пять секунд. Чего?! Какой смысл… И тут меня осенило. Лакстен – частоты – гул – опасность – концентрация. Сошлось. Вспомнил. И волосы зашевелились на затылке… На Лакстене, в заболоченных до предела низинах, простиравшихся на тысячи миль, обитали крупные амфибии, в шутку прозванные «трясинными приматами» за определенное сходство с земными головоногими. Открытие излучения, испускаемого их мозгом, произвело революцию в психоволновой теории, позволив систематизировать и упорядочить накопленные факты тем ученым, которые прежде напоминали оптиков, исследующих видимый световой спектр, не имея представления о белом цвете. По аналогии с цветовой гаммой, феномен лакстенских «жаб» был назван «белым излучением». В основе работы так называемых гипноизлучателей, осторожно внедряемых в некоторые военные технологии, медицину и плавно подбиравшихся к образованию и воспитанию, лежало именно «белое излучение». При помощи специальных устройств, своего рода синтезаторов частот, оно разбивалось на волны, согласно заданным параметрам, поскольку каждая волна действовала на человеческую нервную систему по-разному. И «белое излучение» тоже… действовало. Даже на обезьян и китообразных – доводя тех до исступления. На людей и большую часть разумных обитателей галактики – доводя тех до смерти. Чем более развитым и высокоорганизованным был мозг, тем скорее наступал летальный исход. Пятеро ромуланских биологов, изучавших животный мир Лакстена, скончались от нервного истощения примерно через две минуты после встречи с «жабой» – поле распространялось неимоверно далеко, учитывая размер твари. И по сей день стоял вопрос: отсрочила или приблизила гибель ученых практически полная утрата выходцами с Ромула телепатических способностей… «Белое излучение» никогда не используется в лабораторных опытах. Частоты испускаемого спектра строго контролируются. Но если настройка сбилась… Если настройка сбилась из-за вируса, а излучатели продолжали работать без нее… на «нейтралке»… на «белом излучении»… Господи… Что же будет… Подавляя пробиравший до печенок озноб, я стоял возле активного терминала, расположенного этажом выше, – в упор не помню, когда и как мы сюда добрались, чудовищные измышления напрочь отрезали от реальности! – и боялся посмотреть на экран, выдававший информацию о состоянии локальной сети. Наконец, Спок прекратил терзать пульт, Нийота судорожно вздохнула. - Дистанционно отключить излучатели не получится, – спокойно прокомментировал вулканец. – На восстановление цепи уйдет не меньше часа. - Сэр, я не хотел! – вырвалось у меня. Ужасно по-детски. И что-то голос стал высоковат, на манер визга… – Честно! - При чем тут вы, кадет? Сеть перегружена из-за… Или… – Не договорив, он вернулся к тестированию системы – по-моему, с утроенной скоростью. - Ты? – прошипела Ухура, мигом поверившая мне на слово. – Твоя работа?! И зачем? - Я же не знал! Я думал… – В голове у меня оглушительно колотился метроном, отсчитывающий секунды. Сколько есть времени? Меньше часа? Сколько?! - Нет, ты не думал! Как всегда! – наседала она. Кричи, хоть глаза выцарапай, лишь бы проклятый гул не ввинчивался в сознание, выбивая оттуда меня самого… - Мистер Кирк, что вы сделали с линиями внешней связи? – Вопрос окатил контрастным душем. - Н-не знаю. Ничего! Клянусь, ничего! - Очаровательно. Вероятно, взаимодействие вируса с базовой системой повлекло некие непрогнозируемые последствия. Он, казалось, неторопливо размышлял над какой-то абстрактной проблемой. Мой воображаемый секундомер загонял гвозди в черепную коробку, бездействие буквально убивало… - А излучатели точно активны? С нами вроде все в порядке… - С нами отнюдь не все в порядке, мистер Кирк. Но корпус «Н» далеко – можно сказать, мы сейчас находимся на самой границе зоны действия поля, к тому же под землей. И нам известно о наличии излучения. - Здесь безопасно? - Нет. Дело только во времени. Я припомнил расположение жилых корпусов и мысленно застонал. Почти эпицентр! Не добраться… - Поле большое? - Восемьдесят три процента территории Академии. Образует два правильных, в нашем случае почти сливающихся круга с излучателями в центре. - Что теперь будет с людьми? – подавленно пробормотала Нийота. Ответа не получила – и без слов ясно. Она сама понимала, что спрашивает лишнее. – Нужно отключить эту штуку! - Попробуем вдвоем? – я кивнул на терминал. – С разных точек? - Надежнее, но не быстрее, – отозвался Спок. Я сжал кулаки. - А питание? - В каждом здании автономный генератор. - Черт! Черт-черт-черт!!! Разнести бы его! - Вскрыть арсенал мы не успеем… Мистер Кирк, – он повернулся ко мне с неожиданной резкостью. – Ваш компьютер можно использовать в качестве коммуникатора? - Ну… Он вообще-то не совсем… - Можно! – язвительно перебила Ухура. – И? - За пределами периметра связь должна действовать. Вы доберетесь до северо-восточной границы минут за двадцать пять, если не поддадитесь излучению. Свяжитесь со Службой спасения, с командованием и объясните ситуацию. - Мы сто лет будем объясняться! – Есть ли у нас двадцать пять минут? И часа три на уговоры? Ведь было что-то… Было что-то другое, наверняка! Я уверен… Другое решение… Я почти ухватил его… - Поторопитесь. - Погоди, а ты? – возмутилась Нийота. - Я попробую отключить излучатели. Или генератор. - Не говори ерунды! Ты и на десять метров к корпусу не подойдешь! - Для меня небольшая вероятность существует. Человеческая психика слабее, зато иногда ей свойственна удивительная гибкость. Это парадокс, но его стоит принимать во внимание… - Это самоубийство, а не парадокс! Не надо! - Слушайте, коммандер, – я беззастенчиво оттолкнул Нийоту в сторону. – Есть идея. Менее логичная, наверно… - Я слушаю, кадет. - Последние линии обороны – которые возводили вокруг главных стратегических объектов Земли лет двести назад на случай вторжения… Вы о них знаете? - Да, конечно. Но они «заморожены». - Не вполне. Здесь есть установка… забыл название… резонансно-точечного… нет, комплексно… короче, какого-то действия. С вибрирующим полем!.. - УРСД «Мост»? - Ага! У нее автономная сеть! Она в рабочем состоянии, клянусь, и аварийный тоннель цел! Вход рядом, меньше десяти минут! Мы его… случайно нашли. Только туда в одиночку не пробраться… - Вы предлагаете… Я прямо видел, как искрят от напряжения микросхемы, заменяющие ему мозг, и отчего-то ощущал прискорбную легковесность своих заверений. Разве не мой вирус оставил сеть в «подвешенном» состоянии?.. Разве не я виноват, что контактные цепи перемкнуло? Что отказала связь и нельзя даже оповестить спящих курсантов об опасности? Разве не… - Хорошо. Ух, как мы неслись… По лестницам, пустым коридорам и огромному просторному холлу… Ни на соревнованиях, ни на тренировках я не бегал с такой скоростью. Лишь раз задержались… - Я с вами! - Нет. Кто-то должен сообщить о случившемся. Ухура с беспокойством оглянулась на темный массив парка, огораживающий территорию Академии с севера-востока. Боялась… Кто ее осудит? Здесь, на поверхности, было невероятно тяжело удержаться между явью и забытьем. Втроем мы кое-как отвлекали друг друга, «вытаскивали» из проклятой гипнотической трясины, а уж в одиночестве… Брр… - Просто сосредоточься на цели, – тихо сказал Спок. – Ты сумеешь, Нийота. Я буду с тобой… Он двумя пальцами коснулся ее виска. По телу девушки пробежала еле заметная дрожь, и меня охватило невольное смущение, будто подсмотрел что-то очень… важное, куда важнее привычного поцелуя или… Ладно. Главное – она послушалась и опрометью бросилась к парку. Стремительная, грациозная… точно лань… Но любоваться времени не оставалось. Нам следовало взять правее, мимо тополей, удачно отгораживающих искомую точку от окон корпуса, до живой изгороди… и какой идиот обозвал моток зеленой колючей проволоки декоративным растением? - Успеет? – прохрипел я, безбожно обдираясь о шипы. Мировой рекорд по спринту сменился полосой препятствий. Нет, тут есть лазейка, специально расчищенная курсантами для личных нужд, но до нее лишняя сотня метров… - Она – возможно. – И уточнять я не стал – понял, что коммандер тоже не обольщается насчет сообразительности спасателей, штабистов или прочих деятелей, теоретически обязанных помочь Академии… Значит, никто… И надеяться следует исключительно… Мягкая почва отозвалась приглушенным звуком: не слышал прежде – в жизни не догадаешься. Я лично – слышал не раз. Отточенным движением нащупал край искусственного «дышащего» дерна, упрятанный под корни изгороди, потащил, обнажая слой изолирующей пленки и глубоко утопленный в землю люк. Линия оборонительных сооружений вокруг Академии – явление естественное, учитывая значение объекта. Сейчас – Академия, раньше – центр подготовки ВКС Земли, еще раньше – экспериментальный институт астрофизиологии человека… Суть не менялась. Наступили мирные времена, планета превратилась в недоступную метрополию, прежнее оружие устарело – и боевой комплекс «Мост» «законсервировали». Но, очевидно, имели место нештатные ситуации, раз потребовался аварийный проход на отшибе. Вырытый и отделанный через пень-колоду, наскоро, тоннель не стали ни затоплять, ни цементировать. Заперли и забыли, уповая на надежность замков. Но ответственные за демонтаж лица недооценили настырное любопытство кадетов. Люк обнаружили практически на моей памяти – и вскоре убедились, что засовы замечательно поддаются современным плазменным резакам, а маскировочному дерну, образчику допотопной, еще химической полуорганики, ничуть не вредят перемещения с места на место. Чего только не устраивали в старом бункере – от попоек и тусовок до дуэлей и незаконных химико-технологических экспериментов. Краска, которой мы с ребятами впоследствии от души залили адмиральский флаер, превратив его в глухую, мгновенно раскаляющуюся на солнце капсулу, тоже испытывалась здесь. Чудо-состав не отдирался ни при помощи растворителей, ни даже лазерных горелок – разве что вместе с кусками обшивки. Ходил слух, что Технический корпус принял формулу на рассмотрение – для нанесения внешней разметки на космические корабли. Шутка, наверное… А нечего было заменять нашему курсу стажировку на орбите практикой на Мэйр-Айленд! Мало ли что там предыдущая группа взорвала… Ладно. Неурочные мероприятия, регулярно проводимые в подземном укрытии, носили разнообразный, но непременно массовый или хотя бы коллективный характер, ибо крышку люка, смахивающую на освинцованную могильную плиту, с трудом приподнимали двое-трое крепких парней. Вдобавок группе «стрелочников», обычно избираемых путем жеребьевки, приходилось водружать ее назад, заново раскатывать полосы искусственного дерна, а лучше – дожидаться снаружи, чтобы впоследствии помочь выбраться остальным, поскольку открыть люк изнутри было гораздо сложнее, да и лестница – сущая дрянь, вдвоем не угнездишься. Сейчас, правда, конспирация значения не имела… Мда… Когда Спок – хоть бы запыхался для приличия, сволочь! – не особо напрягаясь, сдвинул проклятую крышку, меня кольнуло какое-то ревностное чувство. Ох, чую, коммандеру не больно-то понадобится помощь. И что? С него станется отправить меня подальше… Бежать догонять Нийоту? Поздно – и потом я в ближайшее время не в состоянии никого догонять… Короче, в люк я сиганул первым. Мы всегда так поступали – вмонтированные в стену стальные скобы и в лучшие-то годы, полагаю, держались на соплях, а уж теперь проржавели окончательно. Каждая вторая выпала, вокруг дыр крошился отсыревший камень – старый, скверного качества состав, скрепляющий стены тоннеля на всем его протяжении, за исключением последней камеры. Поэтому мы приберегали ступеньки для подъема, а спускались «своим ходом». Подумаешь, жалкие шесть-семь метров при определенной сноровке… Поначалу, конечно, расшибались, жалуясь в госпитале на скользкие турники… Спок не задумываясь последовал моему примеру, и святая святых бункера мы достигли за считанные секунды. В отличие от разваливающихся ступенек, дверь, что отделяла командный центр установки от сырого наклонного коридора, делали на совесть. Толстенная, герметичная, из относительно добротного сплава, она надолго пережила бы полное обрушение аварийного тоннеля, выдержала бы натиск времени и влаги… но никак не кадетов. Вертикальный люк, напоминающий вход в шлюзовую камеру, был приоткрыт, из-за него тянуло застарелым запахом «травки», знаменующим торжество вечных ценностей над милитаризмом минувших эпох. Просочившись в щель, я вслепую шарахнул по выключателю. Аккумуляторы функционировали, значит, и пульт управления тоже… но у самой установки, кажется, иной источник, помощнее. Как с ним? Дьявольщина, территорию Академии не бомбили, катастроф не происходило, терактов не замечалось – «Мост» должен, обязан сработать! Подхватив из груды нанесенного сюда курсантами барахла тот самый, знаменитый резак, оставленный в камере на всякий случай, я нацелился на заваренный силовой шкаф. Но Спок придержал занесенный раструб. - Это не пластирон, кадет. Металл раскалится и уничтожит проводку. М-мать вашу! Предки, как вы в космос вышли без элементарных устройств и материалов?! - Что же делать? - Резать точно по линии спайки на минимальном режиме. - Долго! - Меньше шансов повредить панель. - Ладно, а… а где линия спайки? - Вот. – Он провел ногтем по передней плоскости шкафа, выступающего из отсвечивающей легированным титаном стены сантиметров на двадцать. – Нашли? Здесь меняется структура металла. Я пощупал гладкую холодную поверхность, ровную, будто стекло. Черт, демонтажники заполнили щели феррогенной смесью! Она практически не проводит тепло, можно успеть, прежде чем раскалится основной сплав… Однако резать по линии, которой не видно… задачка… И еще – феррогены нагреваются страшно медленно, что по сей день является их главным достоинством, обеспечивающим «холодную сварку». Но пару веков назад существовала другая проблема – свечение. Маски с сильнейшими светофильтрами едва спасали… - Мистер Кирк, вы сможете разблокировать систему наведения? - Уловив мое замешательство, Спок перехватил резак. Да пес ее разберет! Я такими темпами скоро шарахаться от компьютеров начну. И что ответить? Извините, сэр, лучше бы вы этим занялись? Но вскрыть силовой шкаф я однозначно не сумею. Стало быть, придется... - Э-э… да. Наверное, да. А как вы… в смысле… как же свечение?.. - Рекомендую не оборачиваться, кадет. Да на здоровье! Хрен их, инопланетян, разберет – может, им фильтры прямо в глаза имплантируют. Точнее, в фотоэлементы… Нет, прав Торренс, трижды прав! Разозленный, я сдвинул пыльный защитный экран, укрывавший пульт, и, обмирая, включил питание. Ну и старье! «Меркурий-22», не иначе… «Доступ закрыт» – еще бы… Железка ржавая, музейная… Где здесь корневой каталог-то? А-а… А почему?.. Стоп, минутку, какие вспомогательные коды? Какая фрагментация?! Назад! Назад говорю! Вот, потихоньку… Руки явственно затряслись. - Сколько у нас времени? - У нас нет времени. Резак шипел, камеру заливал невыносимо яркий мертвенно-белый свет. Даже я, стоя спиной к силовому шкафу, то и дело тянулся прикрыть ладонью глаза. На пульт падала черная, удивительно отчетливая, словно вырезанная из бумаги тень. - Хотя бы примерно! – Спокойно, спокойно, Джим. С нахрапа не вышло, попытаемся постепенно… Подпрограмма? Долго… Слишком долго… Цикл первый – четыре секунды, доступ на нулевой уровень, оболочка… Принцип Коро – оболочка из тринадцати звеньев, в точности как на занятиях… Есть. Цикл второй… А, черт с ней, с М-корреляцией, пусть этот агрегат потом сгорит! Цикл «два-три»… Ну давай же… - Каждая особь обладает индивидуальной переносимостью к излучению. При расчете мощности поля в одну условную единицу и преобладанию в зоне поражения вида homo sapiens… - Коммандер! - Тридцать секунд. Ватные ноги подкашивались – я рухнул в операторское кресло возле пульта, заскрипела вытертая обивка. Сердце будто остановилось. На тридцать секунд. По их истечении – я знал – оно или благополучно забьется снова, или… нет. Навсегда… вместе с сотнями других. Хм, а без сердца работать проще… Забавно. Цикл четвертый… Свечение пропало – почудилось, наступила кромешная тьма, забившая мерное сияние опалесцирующего потолка. Позади раздался гулкий удар, скрежет металла. Треск кнопок и звонкий щелчок. В правом верхнем углу пульта замигал желтый индикатор боеготовности. Я услышал шаги Спока – какие-то странно тяжелые, неровные… Нет, закончить он мне не позволит – риск, вдруг не справлюсь, опоздаю. Проколоться на устаревшей схеме!.. Позор… - Сейчас, сейчас, – заливаясь краской, процедил я сквозь зубы. Исподлобья глянул на вулканца, изваянием застывшего справа от кресла… О, чтоб тебя! Позволит. Доверяет или нет - без вариантов. Если он сейчас хоть что-нибудь различает на экране, кроме расплывающихся пестрых полос, то я – орионская танцовщица. Ожог сетчатки, не меньше… Помню, раз на стрельбах наша группа передислоцировалась чересчур близко к… Ладно. - Вы медлите, кадет. Да. Точно. Соберись же! Скорее… Процессор протестующе заскрежетал. Развалина доисторическая! Лягнуть – разлетится! Цикл пятый… Что? В смысле? Серьезно?.. - Есть!!! Я вцепился в верньеры настройки. Древность! Спасибо, координаты не самостоятельно вычислять… Перекрестье осей заскользило по высветившейся на экране интерактивной карте. - Девятый этаж? - Нет. Здание должно сложиться внутрь. Опорные точки – по углам, первый надземный уровень. - Тут… частота колебаний почему-то цветами обозначается. - Кобальт. Индекс два. Я повернул верньер. Дважды ткнул в синий квадрат на радужной шкале, нанесенной на пульт. И нажал клавишу, таившуюся под пластиковой перемычкой. …Об устройстве УРСД «Мост» я имел довольно смутные представления. Ее назвали в честь какого-то моста, якобы рухнувшего из-за эффекта резонанса, когда по нему проходили солдаты. Вещество-проводник, замкнутая в энергетическую ловушку вибрация, распространяющаяся узконаправленным лучом, гармонизация колебаний – и абсолютное разрушение цели в итоге. Не аннигиляция, разумеется, но сгодится. А сняли комплекс с производства по причине… - Коммандер, система уведомляет, что уровень остаточных колебаний превысит двадцать восемь процентов. Это нормально? - Подтверждайте команду, кадет. – Действительно, какая разница? Нормально, ненормально – велика важность… Будто мы успеем что-либо отладить! Я торопливо ввел подтверждение. – И уходите немедленно. - Куда? – растерялся я. - На поверхность. Подальше отсюда. В исправном состоянии установка выдает десятипроцентную отдачу – бункер строился с расчетом на нее. - Но… но… вдруг понадобится еще залп? Наводка неточная, а… а вы… - Кадет? – Его ледяной тон был хуже хлыста. Я подскочил, как ужаленный, ощущая знакомый звон в жилах… Дорожка пружинила под ногами, и светило солнце, и… Нет. Я тоже могу… У меня хватит самообладания… - А вы ни хрена не видите, – беззаботно заявил я. – Сэр. Мне доводилось сталкиваться с «лязгающими» голосами. Сейчас же лязгнули, скрестившись, взгляды. Его – вполне сфокусированный (быстро оклемался, зараза!), бесстрастный, но где-то в недостижимой глубине полыхающий точно поглощенная черной дырой звезда. И мой – я надеюсь! – такой же. Ну, разве, без черной дыры… А потом явился Звук. Не ушам – коже, позвоночнику, издерганным нервам. Экран торжествующе расцветился золотистыми «окнами», маркированный квадрат на карте мигал, визгливо заныли оповещатели… Командный центр боевой установки «Мост», массивный металлический куб, врытый в землю на десяток метров, отчетливо содрогнулся. Светящуюся панель на потолке рассекла трещина. - Сматываемся? – логично предположил я. Возражений не последовало. Тоннель ходил ходуном – остаточная вибрация кромсала его нещадно. Первый отколовшийся кусок покрытия саданул меня по ключице сразу, стоило покинуть бронированную камеру. Последней на макушку брякнулась шершавая от ржавчины скоба-ступенька, вывалившаяся из растрескавшейся стены «колодца» вместе с градом каменного крошева. И до того удачно тюкнула… аж повело… Еле нащупал следующую. Спок ждал, пока я выберусь – не хватало еще грохнуться вдвоем, когда внизу и подстраховать некому. Гнутые стальные прутья поддавались под моим весом, проседали, пара наверняка выпала. А я, позабыв привычную осторожность, карабкался, словно одержимый. И воздух показался сладким-сладким, когда я выполз на край дыры… Под ногами утробно гудело, мелкое противное сотрясение передавалась коленям, пробирало до десен, до барабанных перепонок… Изредка снизу доносились тяжелые глухие удары. Похоже, бетон – или чем там пользовались до изобретения пластирона и литоидных соединений? – трескался и выпадал из стен старого тоннеля огромными кусками. Я выпрямился, не без содрогания отыскивая лабораторный корпус «H». Что-то не… Земля вздрогнула в последний раз, замерла на кратчайший миг и вдруг провалилась куда-то – будто бы вся, будто бы целиком ухнула вниз несокрушимая материковая платформа. Правда, я почти не обратил на катаклизм внимания – потому что увидел, как пальцы Спока скользнули по металлической раме, потеряв опору. Кажется, чертовы скобы все же не выдержали очередного толчка… Все решили голые инстинкты. Я опрометью метнулся к люку, чуть ли не нырнув обратно в шахту (упал животом аккурат поперек бортика, мощно: чую, если селезенка не лопнула, то диафрагма порвалась наверняка), и – представляете? – успел-таки сцапать его за руку. Почувствовал ответную хватку на жалобно хрустнувшем запястье, рванул со всей дури, выламывая плечо из сустава, и… и… очень необычно… мутно… я не… мы же остановили… почему… Глава 3. ...Перед глазами в безумном хороводе метались цветные пятна, мелькая и сливаясь в серую мглу. Она темнела и ширилась, точно грозовая туча над прериями, точно песчаная буря над черно-оранжевыми равнинами… чудные образы, близкие и безгранично чужие одновременно… пока не превратилась в прозрачный пустой мрак открытого космоса. Кое-где, крохотные, точно булавочные уколы, отливали металлическим блеском еле заметные точки. Они росли и множились, окутываясь серебристым туманом, сияние усиливалось, в мерцающем флере прорезались новые краски, голубоватые и белые клубы чистого света завивались спиралями, оттеняемые лиловыми и розоватыми прожилками… созвездие Вуали, эмиссионный тип, радиус составляет 59,04 световых лет, условная видимая звездная величина -8,2 – согласно показаниям телескопов Ллеорды… какого черта, откуда это? Серебряная туманность – я сотни раз встречал ее на снимках, видеозаписях, в голографической проекции, даже на картинах. Один из красивейших объектов изученного космоса вдохновил десятки художников, особенно из числа тех, кто ни разу не покидал Землю. Как и я… Нет, я же вижу ее – сейчас, здесь… и она, бесспорно, прекрасна… в ромбовидной части отчетливо видны три объекта спектрального класса М8, красные карлики… правда, красные, и становятся все краснее, и мигают… М9… М9,5… Стоп, какие звезды? Сигнал тревоги! Система оповещения надрывается мартовским котом, мигают индикаторы – а зачем врубили столько? Техногенная угроза, биологическая угроза, угроза вторжения, датчики радиации на грани… Через несколько минут компьютеры выдадут «красную отметку», после прохождения которой инструкция предписывает капитану объявить всеобщую эвакуацию. И тогда уникальная возможность будет потеряна – вряд ли навсегда, но очень надолго… Возможность? Что за возможность?.. Потрясенные инженеры столпились у выхода из отсека, залитого ослепительно белым светом… Похоже на молнию, замершую молнию, она пульсирует, дрожит, точно живое существо, вокруг плавится металл и пластик, приборы выходят из строя по вине невыносимого жара, их сбивает мощнейшее электромагнитное поле и, не исключено, гигантская концентрация до сих пор не известных энергетических потоков… А за переборкой – реактор… Огонек на шкале скачет от нижнего деления к верхнему. Хрень какая-то, даже на сверхманевренном корабле показатели не могут меняться с такой невероятной скоростью, распределители сгорят… Верно, показатели меняются. Но до сих пор не произошло ни взрыва, ни полной остановки двигателя – вариантов одинаково фатальных. Почему?.. Почему?! Да я понятия не имею… Уровень энергии – с ним словно играют. Примериваются – неуверенно, осторожно. Кто-то играет, опасаясь зайти слишком далеко, опасаясь испортить. Кто-то пытается понять… Понять… Медлить было нельзя… Зараза, куда меня несет, там же пекло! Током долбанет или по башке чем-нибудь… Машинально потер ладонью о ладонь… Минутку, и давно у меня пальцы, как у пианиста?.. Оно не имеет физической оболочки в нашем привычном понимании, но разум… Каковы необходимые условия развития интеллекта – кто способен ответить?.. «Стой! С ума сошел?» «Погодите, сэр! Там опасно!» …Описать невозможно. Невозможно передать словами. Только почувствовать – как чужое сознание уподобляется Вселенной. Не бесконечной, гигантской и непознанной, а открытой до последнего уголка… и величественной. Полеты в ней по-птичьи легки и естественны, потоки воздуха предельно послушны – если их не сдерживает достаточно сильная воля. Да хотя бы и сдерживала… Но насколько сложнее открыть свой разум… «Какого дьявола он там делает?» «Капитан, куда вы?! Не вздумайте!» «Уберите его оттуда!» Свечение постепенно угасало, температура заметно понижалась. …Ты понимаешь меня?.. Кажется, тут один я ничего не понимаю! Кто это?.. Бесплотное существо, с легкостью подчиняющее энергию и являющееся сгустком энергии, способной переходить одна в другую, способной заменить нейронные связи, способной… мыслить. Как передать очевидные для нас понятия разуму, сформировавшемуся без общения с себе подобными, без слуховых и зрительных ощущений, возможно, без ощущений вообще – последнее, впрочем, маловероятно… Но я попробую. Ты слышишь? Мы такие же, как ты. Ты понимаешь?.. Нет. …Мы в разных измерениях. В разных системах. Мы воспринимает мир по-разному и по-разному интерпретируем воспринятое. Но если точка пересечения нашлась, попытаемся впустить в свою систему друг друга. Позаимствовать, перенять, наполнить новым смыслом и вернуть обратно… Бездна. Не хватает сил заполнить ее. Сознание скользит по краю пропасти, мысли путаются, сбиваются, отказываясь выстраиваться в логическую цепочку… Там безумие, срыв… Стены отчетливо покачнулись… «Спок!» – Он с кем говорит? Со мной?.. На границе периферийного зрения мелькнула человеческая фигура. Зачем?.. «Не надо, капитан!» Молния полыхнула вновь, разбив аварийную лампу, навстречу плеснуло потоком мгновенно нагревшегося воздуха… Господи, нет! Нет!!! …Любопытно: переход к тепловой энергии в качестве рефлекторной защитной реакции?.. Обожженная кожа рук, протянутых вперед в иллюзии прикосновения, вздулась пузырями и сошла, обнажая распадающуюся мышечную ткань, кровь вскипала, раскаленный газ облизывал сухожилия… нет-нет-нет, это не со мной происходит, не со мной!!! Страшно, до тошноты, вопль застревает в горле… Сложно опередить нервный импульс, устремившийся к мозгу от травмированных конечностей, и заблокировать его. Сложно. Я не рассчитывал на успех – слишком часто слышал об обратном… Ты не сможешь… ты не справишься… ты не вулканец… Что за бред?! Корни моей семьи никакой деформационный двигатель не вытащит из плодородной земли Айовы!.. Однако боль осталась смутным отголоском, только виски разрывало от напряжения, и пропасть придвинулась совсем близко, и реальность расплывалась… нутром чую, психушки не миновать. Либо рухну в обморок – ох, поскорей бы! – либо череп лопнет, сколько же можно… Потом будет хуже, но ничего, не стоит внимания – особенно по сравнению с бережным прикосновением чужого сознания, неопытного, но неизъяснимо могучего и исполненного настороженного любопытства… «Отойдите, капитан. Его… смущает ваше биополе». «Никому не приближаться!» …Тише. Я не знаю, откуда тебе ведом страх, но здесь никто и ничто не несет опасности. Напротив – ты без труда можешь уничтожить нас. Что? О чем ты? Это просто боль. Не понимаешь? Есть категории – вдвойне непонятные для тебя. Боль, страдание, смерть… Слишком много вопросов… слишком… нестерпимо… голова кружится… Пол покосился под ногами – и очутился вдруг совсем рядом, вспучившееся пластироновое покрытие оцарапало щеку… Ментальный блок долго не продержится, а еще нужно… предупредить… обязательно… Топот – отдается в ушах, точно грохот камнепада. Прикосновение, рывок, другой, лица наверху… расплываются в белесые пятна… «Ты меня слышишь? Спок! Маркус, что с ним?» «Капитан, я вас предупреждал, что мой опыт в данной конкретной области…» «Дьявол! Но ожоги-то вы можете обработать!» «Если подвинетесь. А лучше – отправитесь обратно на мостик». «Капитан… отмените тревогу…» «А? Что?» «Тревогу… Он… оно… не тронет корабль, оно не хочет причинять боль… и снова остаться… в одиночестве…» «Да, я слышу, слышу, успокойся». Размеренная вибрация и гул работающего в штатном режиме двигателя… их практически невозможно различить, но сейчас чувства болезненно обострены. Сирены умолкли… «И скажите… лейтенанту Хейвуду… что… что…» Зубы стукнули о металл, в горло хлынула обжигающая горькая жидкость… чепуха какая-то, мне вкус бурбона превосходно известен с пятнадцати лет, с хрена ли такие идиотские ощущения, будто никогда прежде… «Рехнулись, капитан? Вы его, чего доброго, отравите». Помогло, как ни странно. Прийти в себя, на несколько секунд отсрочить неизбежное. «Лейтенанту Хейвуду из ксенолингвистической группы… пусть использует… обычный детектор… электромагнитных полей… собьет настройку на два пункта… мы условились… зубец К – негативная реакция, зубец N – положительная… по амплитуде в четыре десятых…» «Ничего не понимаю! Позовите кто-нибудь этого Хейвуда, что ли! Не двигайся, я все передам». «Я здесь, сэр. Я понял!» «Капитан, разгоните в конце концов вашу команду по местам, уж очень тут людно». Быстрый укол в шею – опоздал или не подействовал? Блок рухнул окончательно, ослепляющая волна боли захлестнула тело… только не кричать… опять-таки на редкость своеобразный вкус – хотя нет, что может быть привычнее вкуса крови на губах, своей крови, пусть он и помнится несколько иным… Больно… мама… И темнота обрушилась на меня, словно пневматический молот. На меня? На кого?.. - …что вы вообще делаете в Звездном Флоте? Ума не приложу, куда смотрела приемная комиссия. - В основном, на результаты вступительных экзаменов. Вероятно, коэффициент моего психического развития показался им удовлетворительным. - По каким меркам, по человеческим?! Насколько мне известно, возраст психической зрелости у вулканцев выражается трехзначным числом, а до тех пор об абсолютном контроле над собственным разумом речи не идет. - Вы осведомлены лучше, чем я мог предположить… - Приму за комплимент. - …но, используй Звездный Флот предельно жесткую систему критериев, в нее вряд ли бы вписывалась ксено-, техно- и аэрофобия. - А вам бы пришлось отложить близкие контакты с людьми еще лет на восемьдесят. Может, одно ваше присутствие опасно для окружающих. - Не более чем ваше. - Я в чужое сознание не вламывался! - Зато ваши суетливые телодвижения и неуместные эмоциональные всплески увеличивают энтропию Вселенной. Степень угрозы приблизительно одинакова. - Мои эмоции в жизни никого не доводили до полукоматозного состояния! - Это медицинский термин? - Это – образное выражение. Вам не понять. - Понять, что со столь выдающимися диагностическими способностями вы очень скоро наберетесь недостающего опыта, труда не составляет. - Опыта? - В области… как вы сказали?.. «полукоматозных состояний». - Наверняка! Особенно если вы возьметесь поставлять мне пациентов. Надо полагать, сенситивный шок является типичной реакцией на это ваше… «слияние разумов»? Типичной для землян, я имею в виду. - Отнюдь. Или предпочитаете убедиться лично? - Да лучше в окно выброситься! Я просто хочу выяснить, что с Джимом. - Вы озвучили верный диагноз десять секунд назад. Точнее, повторили. - Но почему именно у него?! Какая-то патология? - Опасаетесь за его будущее в Звездном Флоте? - Не ваше дело… коммандер. Тем более, после его выходки на дальнейшую карьеру рассчитывать не приходится. И все-таки было бы обидно… - Имело место случайное сочетание неблагоприятных факторов, доктор. Контузия, общее стрессовое состояние, излучение… внезапный тактильный контакт… - Угу. И чья-то неуправляемая экстрасенсорика… - Вероятно. Но никаких патологий. Если не считать аномалией повышенную восприимчивость мистера Кирка к ментальным воздействиям. Необычное свойство для его психологического типа, но… - Восприимчивость – необычное свойство? Да он истерик. - Вы плохо знаете своего товарища. - А вы хорошо?! - Достаточно. Его девиантное поведение представляет собой осознанный и, возможно, обдуманный отклик на эмоциональную депривацию, не более. - В смысле? - Лекарство от скуки. - Бог мой, что вы увидели в его голове? - Бестактный вопрос, доктор. - Для врачей не существует бестактных вопросов. Наверное, тараканов там наверняка развелось изрядно… - Общение с мистером Кирком дурно влияет на ваш лексикон. - Вы, значит, мой культурный уровень оберегали? Радикальный способ, не скрою… - Я повторяю, это вышло непроизвольно… - Да я не спорю, коммандер! Но ваше отношение, уж извините, выводит меня из себя. - Соболезную. - Сомневаюсь! Черт возьми, Джим уже несколько часов не приходит в себя! Не то чтобы я вас в чем-то обвинял, но факт остается фактом – вы тут единственный, кто разбирается в подобных… вещах, и… - И вам ничего не остается, кроме как поверить мне на слово. Жизнь мистера Кирка вне опасности. - А последствия… - Последствий не будет. В крайнем случае, восприимчивость к ментальным воздействиям возрастет… - Возрастет?! - …или снизится. - Неужели вам совершенно безразлично состояние курсанта? - Менее всего на его здоровье повлияет безудержная демонстрация ваших переживаний. Моих – тем более. - Для демонстрации их надо как минимум иметь. - Спорное утверждение. …По-видимому, они давненько развлекались таким манером. Я, предусмотрительно не шевелясь и не открывая глаз, от души упивался чистым, искренним, ничем не замутненным злорадством. Помнится, ты считал меня импульсивным, Ларри. Считал, что мне следует быть сдержаннее, рассудительнее. Вот и наслаждайся общением… - Вы обвиняете меня в лицемерии?! - Манера строить беспочвенные подозрения – черта, скорее, человеческая. Но если ваш врачебный долг возьмет верх над страстью к пустым дискуссиям, обратите внимание на приборы. Мистер Кирк симулирует обморок с редким искусством. Попался. Чудненько. Мои отяжелевшие веки картинно затрепетали. Тотчас перед ними с противным тоненьким писком замельтешил тускло поблескивающий корпус трикодера. Блин, Ларри эту штуковину надо куда-нибудь вшить – он все равно с ней не расстается… Кстати, да я в нашем госпитале! Ну, хоть какое-то здание однозначно не рухнуло, и на том спасибо. Я судорожно переметнулся на другую сторону койки, едва с нее не сверзившись, и издал душераздирающий стон. По отношению к Ларри, шутка получилась, пожалуй, жестокая – его от неожиданности чуть удар не хватил. - Что? Что с тобой, Джим? – А сам на Спока до того зверские взгляды бросает, словно тот пытался меня убить особо изощренным способом и не преуспел лишь по счастливой случайности в лице доктора Маккоя. - Спина затекла, – честно признался я. Напрасно. В итоге почти оглох на одно ухо, но, тем не менее, разобрал множество оригинальных красочных эпитетов в свой адрес – преимущественно биологической направленности. Даже коммандер, похоже, прислушивался не без интереса – излияния Ларри выходили за рамки смелейших достижений прикладной генетики. - …И не надейся, что удастся отлежаться, – на оптимистичной ноте завершил мой друг. – О тебе уже из ректората справлялись. Сперва, не скрою, меня пробило на нервный смех. Живо представились живописная куча строительного мусора и оползающий котлован в восточной части комплекса. Зато потом стало как-то зябко. «А ты на орден рассчитывал?» – язвительно осведомился внутренний голос. Отвечать придется – и не только за обрушенную сеть Академии, но и за куда более… материальные разрушения. Проклятье, а поначалу идея показалась поразительно удачной! Вон и Спок согласился… Между прочим, ему, как офицеру, за попустительство тоже светит грандиозный разнос – пошел на поводу у курсанта… О черт, как же я вляпался… Или пес с ней, с учебой? В глубине души я изначально подозревал, чем дело кончится… Ларри с коварством и ловкостью кровососущих ниточников загнал мне шприц в сгиб локтя. Я вяло отмахнулся – и, не завершив движения, дико вытаращился на свободную правую кисть. Вспомнил! В точности вспомнил! Внутренности скрутило мгновенным спазмом, не имеющего никакого отношения к отбитому животу… Но кожа выглядела неповрежденной, а костяшки слегка рассажены с прошлого… А-а. Ну тогда ясно. Созвездие Вуали... Ллеорда... Видимо, мне досталось его самое яркое воспоминание последних дней. И длилось оно, вопреки ощущениям, считанные секунды, как любое сновидение. Очарова… тьфу, ты! - Что за… - Спонтанный ментальный контакт, – фыркнул Ларри. – Неконтролируемый телепатический всплеск, сопровождающийся… - Про контакт я уже слышал… – Я поднял глаза на Спока, неподвижно стоящего у изножья кровати. – То существо… что оно такое? Спрашивал, а в сознании услужливо возникали сведения, которые мне неоткуда было взять. Мощь, превышающая не один варп-реактор… Огромный интеллектуальный потенциал… Жизненный опыт в миллиарды лет – столкновение с ним едва не обернулось безумием… Для кого? Для меня, не представляющего гнета генетической памяти?.. - Высокоорганизованная энергия. В настоящий момент сложно подобрать более точное определение. - Где… оно теперь? - В области Черного Кольца – там достаточно исследовательских станций. - Э-э-э… пояс астероидов в системе 40 Эридана, да? - Ученый совет уступил Академии наук Вулкана проект исследования. Пока не разработана приемлемая система знаков, наш единственный путь к взаимопониманию – двусторонняя трансляция мысленных образов. - Взаимопонимание? С этим?! – Воспоминания ускользали, будто сон о сне, вдвойне чужие, ложные. – Не слишком ли мы разные? - В различиях заключается преимущество. Контакты с иными расами не позволяют цивилизации закоснеть и замкнуться на себе. – Во как. Мне словно выдали прописную истину. Интересно, его и впрямь не удивляет моя внезапная любознательность? Либо считает ее естественной, либо виду не подает. О чем мы вообще тут говорим – о недавно обнаруженной энергетической сущности? Или же… - Вы о чем? – озвучил мои сомнения озадаченно хмурившийся Ларри. Наверное, окончательно разуверившись в здравом рассудке – и моем, и Спока, он уже мысленно перебирал соответствующие симптомам препараты. Ничего, я потом объясню. Или не объясню… потому что никак не въеду. Какое мне дело до очередной, пусть и разумной, формы жизни, обнаруженной на просторах Вселенной? Мне – перманентному кандидату на отчисление, затесавшемуся в Академию по ошибке… - В какой-то мере это ответ на ваш вопрос, доктор. Сенситивный шок обусловлен характером и интенсивностью спроецированного образа. Обожаю, когда меня воспринимают как неодушевленный предмет. Очень стимулирует. Тебе бы ту интенсивность… ах, да. Зараза… - И что за образ? А Ларри не любит, когда его вопросы оставляют без внимания. Что ж, иногда терпеть приходится нам обоим. - Я приношу вам свои извинения за случившееся, кадет Кирк. – Сугубо официальный тон настораживает. Я что, слишком заметно вздрогнул, ища следы ожогов у себя на ладонях? Тебе жаль меня, коммандер?.. – Вы имеете все основания отразить данное происшествие в рапорте. Господи, еще и рапорт придется сочинять! – почему моя первая мысль вечно отдает сладким душком помешательства? Кстати, идея насчет «законсервированных» орудий тоже маршировала в первых рядах… А вторая мысль – что-то изменилось. Что-то случилось со мной, словно открылись шлюзы в подсознании. Меня на полном серьезе занимала судьба твари, обнаруженной в космическом пространстве Ллеорды. Я видел Серебряную туманность… проклятье, я ее видел! Я видел обе стороны медали. И не объяснить, я ведь не телепат, чтобы образами… Вой сирен, смертоносное дыхание реактора, хрупкая скорлупка в пустоте… страх, и слабость, и боль… и братство… и люди, связанные узами общей угрозы… смерть… А в награду – прискорбно краткое прикосновение к непознанному… и вечное сияние Серебряной туманности. Мало? Нет… я видел ее. Я хотел увидеть ее снова. Я хотел – всего этого, без исключения. Путь в бесконечности, озаренный светом звезд… Их миллиарды, и миллиарды причудливых созданий, миллиарды туманностей… Почему примитивное осознание их бытия доставляет радость? С каких пор? Или так было всегда, просто я не замечал, не отдавал себе отчета?.. Я брыкался, сколько мог, но Пайк оказался прав. Это – для меня. Раньше они шли в море – такие, как мы. Одиночки, изгои, безумцы… странные, свободные… А теперь наши демоны гонят нас дальше, в иные миры… Разные демоны, но имена утратили смысл. Жажда опасности и жажда открытия, жажда познания и подвига, поиска и приключений – разные слова, зато суть схожа… Кровь моего отца, обращенная в звездную пыль… Кровь твоей матери, алая, точно земные рассветы… Они не дадут покоя, к счастью, не дадут… Понимаешь? Понимаешь меня?.. Чтоб меня черти взяли, я не хочу вылететь из Академии! Только не сейчас! - Да, конечно, сэр, – говорю. Рапорт… что за чушь. Серебряная туманность гораздо важнее – и я должен увидеть ее воочию! – Ваш списать дадите? Типа, в качестве образца… Не доходит. С непривычки, надо полагать. - Ваш рапорт, – поясняю. – Про то, как я вырубил сеть Академии и прочее. Ну? Угадал – не угадал? Вроде я прав – иначе чего Ларри приспичило сардонически укатывать зрачки куда-то под лобную кость? С ответом, однако, пришлось повременить – в открывшуюся с тихим шорохом дверь встревоженно заглянула стройная темнокожая девушка. - Ухура! – та попятилась от моего восторженного вопля. – Как ты кстати! Мне позарез нужна третья сиделка! - Кирк, ты иногда бываешь полным идиотом, – ласково отозвалась она. - То есть, иногда не бываю? - Очень редко. – Наклонилась над койкой и поцеловала меня. Не ожидал – уже собирался подушкой отбиваться. И, клянусь, она полжизни сейчас отдала бы за глаза на затылке – проверить, как реагирует на импровизированный раздражитель ее сомнительное сокровище. Да и я, признаться, полюбовался бы, но пышная прическа Ухуры застила панораму. - Коммандер… – О, женщина способна вложить в одно слово массу разнообразных чувств, вплоть до прямо противоположных. Право, обидно за нее… – Капитан Пайк просил передать, что комиссия собралась. Вас ждут в кабинете адмирала Хетлинга. Не пронесло. Комиссия. Успели созвать, формалисты несчастные. Быстро управились… Похоже, заняться людям нечем. И ночь на дворе им не помеха… - Кирк, ты тоже готовься. Капитан говорит, могут понадобиться свидетельские показания. Ага. Ректора паралич разобьет от моих показаний, человек пожилой, отвык от межзвездных потрясений. Как-то надо выкручиваться, придумать что-нибудь… Вышли они вместе, Спок и Нийота, – хоть и рисковали врезаться в косяки, стараясь не особо сближаться. Цирк… - Удачи, – проговорил я в закрывающуюся дверь. И добавил – погромче: – Перед девушкой извинитесь, коммандер! - Опять?! – взъярился Ларри. - Хватит. Давай выкладывай, что я пропустил. - «Выкладывай»?! Может, «выложишь», что пропустил я? Ради всего святого, Джим, твои «гениальные» идеи – еще полбеды, пока в теории. Но как, скажи на милость, как ты каждый раз ухитряешься найти кого-нибудь, кто поможет их осуществить?! - Да я не… - Террорист-самоучка! И чего, интересно, мелочился – взорвал бы сразу полгорода! - Смотрю, справки успел навести? - Ухура решила, что ты рано или поздно мне все разболтаешь, – остывая, пробурчал Ларри. Подолгу он на меня не злился. Считал сугубо непродуктивным времяпрепровождением. – Надо же было додуматься… - Хватит нудить, поздно. Что еще оставалось делать?! Или, – тут мой голос как-то сел, – мы ошиблись… насчет излучателей? Не ошиблись, пояснил помрачневший Ларри. Спасательная служба свалилась на Академию сразу после обрушения злополучного корпуса – Нийота догадалась, что наш шизоидный план увенчался успехом, и сумела их убедить. Следом слетелась орава невропатологов, немедленно устроивших консилиум, – состояние подвергнувшихся «белому излучению» людей, неважно, спящих или бодрствующих, оставляло желать лучшего. - …Повторяют одно и то же, – говорил Ларри. – Будто из-под кайфа. Заснул, опомнился – голова тяжелая, мысли путаются, вялость, слабость. Грохота практически никто не слышал, представляешь. Наших припрягли к проверке: пока избирательной, у группы риска. С утра обещали массовую начать… - Короче, с излучателями в Академии покончено, – подбил я итог. Ну и со мной, вероятно, тоже… - Не поручусь – слишком многообещающая технология. Обследование покажет… Предваряя результаты, врачи обещали пострадавшим нарушения сна, неврозы, перепады настроения, депрессию или, наоборот, возбудимость… разное, вплоть до психических расстройств средней тяжести. Вдобавок излучение спровоцировало несколько сердечных приступов. А под обломками отыскали тела двоих наблюдателей из уничтоженной психоволновой лаборатории, погибших не из-за взрыва – от нервного истощения. Убийство. Я убил их… Убил. Убил живых людей. Они не имели права проводить эксперименты сверх установленного расписания. Они должны были вмонтировать в свои агрегаты предохранители на случай неисправности. Они нарушили правила. Но убил их я… Не сломанная машина. Не «червь», плохо выполнивший задачу. Не базовая система, перегруженная непомерно чуткими защитными программами. Я. - А здесь я как?.. – Довольно. Надо сменить тему, пока не свихнулся. Язык слушался плохо. Надеюсь, Ларри списал мое состояние на перенесенный шок. Шок – да не тот… - Спок притащил. Вас ночной дежурный засек, Мануэль Варгас. И меня предупредил, когда его отправили будить старшекурсников. Система оповещения почему-то барахлит. – Испепеляющий взор Ларри я выдержал с блеском. – Связь, кстати, внутри периметра тоже до сих пор не работает… - Зараза… - Никто толком не мог понять, что с тобой. Я остался понаблюдать, думал – последствия излучения. А часа через полтора Спок объявился – наверное, объяснялся с командованием, со спасательной службой… – Ларри помолчал, тяжело опустился на соседнюю койку. – Ты ему жизнь спас? - Чушь… - Он утверждает – да. Там перекрытие обвалилось, тоннель прихлопнуло одной здоровенной плитой. Вы как раз на ней были. А вот оказаться внизу… - Точно, не хотелось бы. – Я припомнил брыкающуюся, уходящую из-под ног землю. – Погоди, откуда ты узнал-то? Не от Спока же, в самом деле… - Ага, дождешься от него! Сюда капитан Пайк приходил, они говорили о тебе. Я… случайно слышал, – неподдельно смутился мой друг. - И разболтал Нийоте? – То-то она целоваться полезла… Не вспомнила, чей вирус «зачистил» параметры излучателей. Простила одолженный компьютер. - Информация за информацию, – отмахнулся Ларри. – Важно другое: Пайк предпочел бы вообще тебя не впутывать – он, по-моему, на твоей стороне – но кто-то уже растрезвонил по Академии… Мануэль, наверное, трепло, язык без костей… - Мда… Очевидно, эпизод со взломом сети капитану особенно понравился. - Ну, нечаянная ошибка… Ночные испытания излучателей не афишировались, тут не угадаешь… Та-ак. Мнительность, обычно мне не свойственная, заскреблась стаей взбесившихся кошек. Где критика, конструктивная или вульгарная? Где привычный глас вопиющего в пустыне? Темнишь, Ларри, темнишь откровенно и бездарно. Поучился бы у меня. Или у Спока на худой конец. - К чему ты клонишь? - Я? – Молодец, окончательно себя выдал. Однако упрямо выдвинутая челюсть намекала, что без боя он не сдастся. Минутку… «Ты спас ему жизнь»… «Капитан на твоей стороне»… «Нечаянная ошибка»… «Понадобятся свидетельские показания»… И моя подколка с рапортом… Т-твою мать!.. Что он наплел капитану Пайку?! Согласен – можно иногда сгладить неровности, местами умолчать, приукрасить… Наш куратор, например, иначе и не поступает. Но некоторые прид… шельцы, боюсь, не понимают полумер! Невзирая на возмущенные протесты Ларри, угрозы рукоприкладства и обещания лошадиной дозы транквилизаторов, я вскочил. Шатнулся, поймал равновесие. Безуспешно поразгонял вьющиеся вокруг черные точки. - Ты куда собрался? Догадайся. Проблема с хамски двоящимися (четверящимися?) сапогами разрешилась методом ощупывания. - Джим, твоему имени лучше лишний раз не всплывать. Да прав ты, Маккой. Ты всегда прав. - Они признают, что другого способа не было. Системный сбой могут счесть случайностью. Это твой единственный шанс остаться в Академии! Меня передернуло. Правильно. Разумно. Логично. Но какая же дрянь… Спокойно, тебе желают добра… - Договаривай, ну. До конца. Ты спас ему жизнь, пусть он тебя выгораживает, верно? - Что он теряет? Звание – и то вряд ли… - А у меня и звания нет. – Моя неестественная ухмылка встревожила его, мой друг отлично различал боль сквозь браваду. Но мне медицина не поможет… – Прости, Ларри. Спок доводил настройку локальной сети – я не могу повесить на него свою ошибку… - Для чего ты вирус тогда писал? – с неожиданной жесткостью спросил Ларри. Удар ниже пояса. Я же не знал! Не знал, чем обернется пустяковое мелкое озорство, которое я с удовольствием свалил бы на другого, на врага. Проступок – свалил бы. Вину – нет. Да и насчет врага… я, похоже, погорячился. - Тут… есть разница. По-моему, есть. Извини. И не мешай мне, слышишь? Он не станет. Со мной трудно спорить – не мои слова… Глава 4. В виду ректорского кабинета я сменил рысь на прогулочный шаг. Шибануло естественное опасение – не пустят. И вползла следом гаденькая мыслишка – может, и хорошо, если не пустят? Зачем все усложнять? Ломясь в дверь, я почти мечтал, чтобы она оказалась непреодолимой преградой, способной успокоить мою придурочную совесть. До чего мерзко умирать от стыда – за провинность и за боязнь расплаты одновременно… Но замок то ли не блокировали вообще, ожидая наплыва посетителей, то ли заранее внесли меня в список «приглашенных». Ладно. Сурово пришпоренной решительности хватила шага на три – причем, каждый последующий был короче предыдущего. Еще бы: за Т-образным столом чуть ли не в полном составе собралось руководство Академии – и таращилось теперь на меня, пораженное наглым вторжением. Плюс несколько преподавателей на стульях у стен, раздраженно расхаживающий по просторной комнате капитан Пайк да вдобавок какие-то незнакомые типы – врачи или представители Службы спасения. Нашли, называется, время для посиделок… На открытые дисциплинарные слушания и то меньше шишек заявляется… Слетелись, точно стервятники… Я вдруг представил отцов-командиров хлопающими крыльями над дохлой лошадью, пересохшее горло щекотнуло смешком. Страх мой куда-то улетучивался… И отлично – я ведь не оправдываться пришел… - Кадет Джеймс Кирк, – бойко доложил я, притормозив прямо напротив президиума и слегка потеснив Спока с этого «почетного» места. Чего уж теперь тушеваться? Мне не привыкать. Какая разница, сколько вас – дюжина или кто-нибудь один, типа Тревиса, недавно мурыжившего меня за драку? Вон сидит, гад, кривится. Все-таки не любит он меня… или, может быть, нас обоих? – Личный номер… - Замечательно, – оборвал меня адмирал Хетлинг. – Все герои в сборе. Кадет Кирк, не припомню, чтобы вызывал вас. - Нет, сэр. Но вы же собирались, сэр, поэтому я решил не утруждать комиссию необходимостью вызывать кого-то особо, зачем, если вам нужна информация, которую… - Кирк! - Сэр? - Адмирал, у мистера Кирка сильнейшее нервное расстройство, вызванное травмами, излучением и сенситивным шоком. Благоразумнее будет отложить допрос до полного… - Нет у меня никакого расстройства! – возмутился я. Нет уж, коммандер, вы меня отсюда не вытурите. – Иначе кто бы меня из лазарета отпустил? - Кадет, вы в состоянии давать показания комиссии? Уверены? - Абсолютно, сэр. - Тогда, раз уж вы здесь… Что можете сообщить? - Э-э-э… Гипноизлучатели, сэр. Из-за сбоя программы они оказались настроенными на «белое излучение». Их надо было срочно отключить, но подойти ближе не удалось, и поэтому… - Кадет Кирк, – испросив разрешения у ректора, вмешалась лейтенант Барбара Кьяччи из службы безопасности, – комиссия не расположена второй раз выслушивать версию, выдвинутую капитаном Пайком. - О, мэм, вы считаете, что капитан Пайк вам соврал? – искренне ужаснулся я, добившись вспышки сдавленного хмыканья за столом. - Нет, – сдержанно проронила Кьяччи. – Но комиссию интересует несколько иная сторона дела, по поводу которой мы до сих пор не получили внятных объяснений. Мистер Кирк, кому принадлежала идея со взломом «законсервированных» оборонительных систем? - Мне, мэм. – Та удовлетворенно кивнула, будто изначально не сомневалась в ответе. За возобновившимися тихими переговорами я скорее угадал, чем расслышал, раздосадованный шепот Кристофера Пайка. - Коммандер Спок, вы подтверждаете слова кадета? – уточнил ректор. - Да, сэр. – Посмотрел бы я, как он станет их опровергать… - Вы подтверждаете, что позволили ему совершить этот… беспрецедентный поступок? - Не позволил, сэр… – Секунду, не уловил юмора. В каком смысле? – …а постарался оказать всевозможное содействие. - Что вы… - Адмирал Хетлинг, сэр, – я заговорил быстрее, пока не заткнули. – Уничтожение лаборатории было единственным способом спасти людей! Коммандер согласился со мной, потому что… - Кадет… - Адмирал, мистер Кирк прав. Любая другая попытка нейтрализовать излучатели окончилась бы неудачей с вероятностью… - Коммандер… - Прошу прощения, леди и джентльмены! – Капитан Пайк, в чьем взгляде я то и дело ловил любопытную и не больно-то уместную смесь гордости и удивления, вдруг выступил вперед, словно заслоняя нас от нараставшего недовольства комиссии. Ректор же воспринял вмешательство капитана чуть ли не с благодарностью. – Адмирал, вы не находите, что мы снова переливаем из пустого в порожнее? Какая разница, кто предложил и кто одобрил решение, которое в итоге сработало лучшим образом? - Капитан, ваши рассуждения безответственны, – возразил вице-адмирал Звягинцев, первый зам Хетлинга. Распознать в нем человека удавалось не всякому и не сразу. Природные условия давным-давно заселенной Аврелии значительно повлияли на генотип колонистов, не повредив здоровья их потомкам, однако сделав последних какими-то… выцветшими. – В здании находились люди, могли пострадать соседние строения… - История не признает сослагательного наклонения, сэр, – отрезал Пайк. – Простите за банальность. Впрочем, ваши сомнения естественны. Что ж, здесь собрались исключительно профессионалы – располагай руководство Академии временем для разрешения аналогичной ситуации, состав комиссии, полагаю, не изменился бы. Ищите другие варианты. А потом мы сравним. Он выдержал паузу, будто ожидая предложений. - Спасены сотни жизней, включая наши. Выявлена опасность практического изучения гипнотических воздействий. Наконец, обнаружены недочеты в защите устаревших систем вооружения. А корпус восстановят за несколько дней. Мы должны соизмерять плюсы и минусы… Вдруг обойдется, замер я. Нет, нельзя… Но многообещающая ряшка Тревиса, сочувственно внимавшего Пайку, мне ох как не нравилась. Нутром чую, в кои-то веки Джозеф сыграет на моем поле, совершенно того не желая. Чего действительно у него не отнять – осведомленности. Информация – оружие посильнее боевого комплекса «Мост»… - Уважаемая комиссия, – вкрадчивость Тревиса доводила до белого каления. И кто теперь обвинит меня в недостаточной проницательности? – Я полностью разделяю мнение капитана Пайка: мы слишком зациклились на последствиях происшествия вместо того, чтобы выявить его причины. Молодец, готовился. Почему остальных причины не заинтересовали? Они не пожелали заинтересоваться? Не пожелали выглядеть заинтересованными, предоставив Трэвису невыгодную роль прокурора?.. Уф… - Мы поступаем разумно, не уточняя, к примеру, откуда курсантам известно о старых бункерах. Или чем занимаются курсанты… и инструкторы по ночам на технических этажах. Или каким образом удалось задействовать оружие, минуя блокировку. Ни последствия, ни мелкие подробности в настоящий момент значения не имеют. Предлагаю оставить их и обратиться к сути. Спокойно, повторял я себе, стиснув зубы. Сам хотел! Сам приперся сюда! - Насколько я понимаю, настройка излучателей получила повреждения в результате общего сбоя локальной сети, – продолжал Тревис. – Коммандер, как вы объясните возникшие неполадки? - Предположительно… возникло неразрешимое противоречие между первичной версией базовой системы и инсталлированными в ключевые программы защитными элементами. Несовпадение ведущих алгоритмов привело к экстренной активации вспомогательных каналов и… перегрузке. - Видимо, имело место противоречие того же рода, что некогда на «Магеллане»? - Не исключено. Непроницаемое лицо вулканца напоминало восковую маску. Да-а, ворочать неподъемную крышку люка ему было явно легче, чем хитрить и изворачиваться перед комиссией. А я… я бы лучше снова полез в ту шахту, только бы не слышать… Кровь прихлынула к щекам. За кого вы меня принимаете, ребята?.. Честь – устаревшее словно, но содержание долговечнее формы… - Капитан, – холодно проговорил Пайк. – Вы не слишком много на себя берете? - Когда речь идет об аварии подобного масштаба, понятие «слишком много» неприемлемо. Ты совсем чуть-чуть ошибся, Тревис. На жалкие несколько дюймов, которые разделяли сейчас меня и Спока. Несколько дюймов – порядочная дистанция, особенно в стрельбе. Замена мишени должна тебе понравиться. Порадую напоследок… - Адмирал… – Раздиравшие душу эмоции куда-то испарились. Я просто знал – четко и безоговорочно – что надо сделать. Что я должен сделать. И, наверное, в ту короткую минуту я даже сумел бы прикинуть процентное соотношение возможных результатов. – Коммандер Спок заблуждается. Сбой вызвала… другая программа. Ректор поднял руку, прекращая спор Пайка и Тревиса. - Продолжайте, Кирк. Какая программа? - Я… я написал ее… и загрузил через запасной терминал… примерно в три часа ночи. Она стала причиной противоречия. Система восстановилась бы... в основном, но защита сработала быстрее… Процессоры не выдержали параллельной реорганизации… Обвались сейчас еще парочка корпусов за окном, они не произвели бы достойного впечатления. - Вы написали программу? – с расстановкой произнес Хетлинг. Будто для протокола – предельно внятно и лаконично. Хотя почему «будто»?.. - Да, сэр. - С какой целью? - Получить доступ к… некоторым системам локальной сети. - Закрытым для курсантов? - Да, сэр. - Принцип действия вашей программы подразумевал прямое вмешательство в функционирование сети? - Да, сэр. - Вы это понимали? - Да, сэр. - То есть вы намеренно саботировали ее работу? Померещилось – стою на обрыве. И отступить уже не получится. Саботаж… немыслимо… На капитана Пайка я старался не смотреть. Спок – тоже. Интересно, кем приятнее себя чувствовать – сволочью или предателем?.. - Нет, сэр. – Я вздрогнул, и затверженный ответ слипся в какое-то невразумительное, никем не услышанное мычание. – Программа, созданная кадетом, не должна была вызвать сбой. Если бы параметры защитных оболочек находились на прежнем уровне, блокираторы пропустили бы ее как соответствующую протоколам безопасности. - Вы знали о программе, коммандер, но не поставили в известность комиссию? В том числе своего капитана? – поинтересовался Хетлинг, изображая вселенское разочарование. - Я уделил данной информации не больше внимания, чем она заслуживала. Черт тебя побери, Спок, ты лжешь! Разве оно того стоит? Чем чаще я задумываюсь о сочетании этики и рационализма (с чего бы?), тем глубже увязаю в диалектических тонкостях, – столь различны порой их категории. Стоит ли случайно спасенная жизнь крушения принципов? По-моему, нет. Или… смотря каких. Ведь и я бы мог… За принципами – карьера, общественное мнение, душевное спокойствие… А жизнь есть жизнь, за ней… да кто угодно! Ларри, Нийота, Миллер… Путаюсь, согласен. Это эмоции, они виноваты… но я же не считаю эмоции аномалией… - И в своем, мягко говоря, нелогичном стремлении оправдать поведение мистера Кирка вы готовы подставить под удар собственную профессиональную компетентность? Ох, не послал бы он адмирала подальше заодно с логикой, озаботился я. Грешен – сужу по себе, чего обыкновенно избегаю. Но неужели они не понимают, что мы оба на взводе, и дешевые провокации лучше опустить? Я-то чувствую сердца, бьющиеся в едином ритме. И не надо мне вкручивать про разницу в физиологиях! Тут другое… лад, настрой… не знаю… лезут дурацкие музыкальные аллюзии… Неважно. Что-то тут есть – поэтому мы и перебиваем друг друга… Интересно, каких глупостей он ждет от меня? Не драки же… И чего опасаюсь я? Что стальной стержень на поверку окажется пережатой до предела пружиной?.. - Сэр, у защитных оболочек нормальные параметры! Реакция на вирус пятого класса свидетельствует об их качестве! - Вы признаете свою программу вирусом, кадет? - Сэр, понятие «вирус» подразумевает заведомую вредоносность программы. В намерения мистера Кирка не входило ни обрушение сети, ни нанесение какого-либо ущерба репутации, имуществу, сотрудникам или учащимся Академии. Угроза заключалась во взаимодействии с неучтенными элементами системы. - Вот как? – коварно уточнил адмирал. - Да, сэр. - Нет, сэр! - Немедленно прекратить балаган!!! – исступленно рявкнул ректор. – Еще раз ответите один за другого – и разбирательство продолжится без вашего участия! Не скажу точно, какого результата он ждал, но заткнулись мы тоже хором. В смысле, вдвоем. Заодно с членами комиссии, мигом одеревеневшими в позвоночниках. Адмирал оценивающе поводил носом, выбирая собеседника поадекватнее. Его заключение было неоригинальным. - Коммандер Спок, почему вы отрицаете виновность кадета Кирка? – Ага, приговор отложен. Вернемся к прениям сторон… - Я не отрицаю факт вины, сэр. Только степень. - И все же… - Курсанты ежедневно испытывают написанные ими программы на компьютерах, включенных в сеть Академии. Каждая третья программа некорректна и способна привести к системным ошибкам – в случае неисправности защитных оболочек. Вина кадета Кирка заключается лишь в том, что он действовал нелегально. - Пустая софистика… - Отнюдь, сэр. Девять лет назад на полигоне «Авалон-16» погибло пять человек – тренировочный беспилотник упал на наблюдательный пункт. Инструктор изменил предписанную траекторию полета. Происшествие было классифицировано как несчастный случай, а не акт саботажа. Семнадцать лет назад путаница в медицинских картах привела к гибели двоих курсантов в барокамере – снова несчастный случай. Три года спустя… - Слушайте, коммандер! – взорвался Тревис, не заметив неодобрительной гримасы ректора. – По-вашему, и Академии, и Звездному Флоту следовало избавляться от опытных офицеров, допустивших единственную нечаянную оплошность? Не равняйте их с самоуверенным мальчишкой! - Извините, сэр, но различия надуманы. Люди, в отличие от шоттегов, не практикуют воспроизводство зрелых особей с заданным набором умений и навыков… - Выражайтесь яснее, коммандер, – утомленно вмешался Хетлинг. - В подавляющем большинстве случаев офицеры были когда-то кадетами. Слишком предвзято относясь ко вторым, вы рискуете остаться и без первых. - Еще яснее… - Индекс оперативной обучаемости мистера Кирка – девяносто один. Звездный Флот не имеет морального права пренебрегать столь перспективными кадрами. Похоже, мы услышали последний довод – козырь в рукаве. Тревис набычился, Звягинцев казался не на шутку озадаченным. Кто-то из членов комиссии изумленно присвистнул. Я же лихорадочно соображал, о чем речь. Индекс? Вроде имелся такой в моем досье… Но комментариев не прилагалось, и он меня не особенно заинтересовал. Там десятка три разных индексов – замучаешься сравнивать… Ни преподаватели, ни кураторы не упоминали об оперативной обучаемости. Что за дурацкий термин… и что за бурная реакция на него? - Чего и следовало ожидать. – Хетлинг демонстративно развел руками. – Капитан Пайк, надо полагать, вы довольны? Невероятно… просто нюх какой-то… – Его возмущение, показавшееся мне наигранным, окончательно сошло на нет. Зато Пайк явно воспрял духом. - Доволен, сэр? Чем? Тем, что Академия не осознает, кого учит? Звездный Флот – не средневековая армия, не сборище тупых исполнителей, сэр! Это свободное объединение максимально самостоятельных тактических единиц! От подготовки офицерского состава зависит две трети успеха любой операции! Как можно не принимать во внимание личные характеристики курсантов? Конечно, мы привыкли к усреднению: индекс шестьдесят – норма, индекс шестьдесят пять – позитивная норма! Сколько учащихся за последние пятнадцать лет превысили порог в семьдесят пунктов, помните? - Вы-то, как коллекционер, уж точно помните, – ехидно заметил Хетлинг. - И цифра меня не радует, адмирал. А теперь Академия снова намерена упустить уникальный случай? - А вы собираетесь снова прибегнуть к старым доводам? От ваших… уникальных случаев, капитан, больше хлопот, чем пользы! - Вовсе нет, сэр! Кстати… разрешите напомнить вам, что курсанты с индексом меньше шестидесяти пяти практически никогда не нарушают дисциплину. Сколько бы психологи ни отрицали прямую связь. - Капитан, – поднялся Тревис. – Блестящие способности могут послужить смягчающим вину обстоятельством, но никак не оправданием. Я бы охотно учел добровольное признание кадета и списал его проступок на своего рода недоразумение, если бы не сложившаяся… хм… тенденция. Вряд ли вопрос можно решить… по прецеденту, – его неприязнь изливалась на нас потоком, – учитывая, что поведение мистера Кирка с первых дней обучения оставляет желать лучшего. Его индекс социальной ответственности вот-вот превратится в отрицательную величину! Проявлять снисходительность сейчас – значит, поощрять вседозволенность. При всех своих талантах мистер Кирк – не единственный курсант Академии. - Индекс социальной ответственности – результат простейшего подсчета, сэр. Он изменяется в зависимости от количества и условной тяжести нарушений без анализа мотивов и следствий каждого поступка. Статистический метод логичен, да, но иногда… несправедлив, – выдохнул Спок. Капитан Пайк, исполнив коротенькую миниатюру «соляной столп», обогнул стол и склонился к адмиралу, что-то ему втолковывая – благо, Тревис отвлекся. – Социальная ответственность обусловлена не только способностью подчиняться правилам… - В Академии – именно ею! Или вы предлагаете полностью пересмотреть принципы обучения? - При необходимости, сэр. Работа с людьми требует индивидуального подхода. - Что касается людей, коммандер, то ваша позиция… - Господа, – прозорливо вмешался ректор. – Комиссия считает слушание оконченным, а представленные к рассмотрению факты – исчерпывающими. Кадет Кирк, в течение суток вам сообщат о принятом решении. Коммандер, вы также можете быть свободны. Конец. Совсем несложно. Пустота внутри вдруг стала очень тяжелой – и откуда взяться тяжести у пустоты? Я мечтал лишь об одном – не споткнуться на выходе. Минут двадцать мы торчали в коридоре, точно нашкодившие школьники, прислушиваясь к выкрикам, доносившимся из-за теоретически звуконепроницаемой двери. Чего ждали – ума не приложу. Истечения обещанных суток?.. Время тащилось ужасно медленно… Помню, однажды миссис Эддлстайн, директриса школы-интерната для детей, чьи родители много времени проводят вне дома, а то и вне Земли, буквально чудом застав маму на планете, вызвала ее для беседы. Может, ругалась, может, слезно умоляла избавить почтенное заведение от воспитанников вроде меня – а объект дебатов битый час маялся возле кабинета, ожидая приговора. Похожий случай – из интерната меня тоже выгнали… К славному делу заботы о подрастающем поколении пришлось подключать родственников и обычную школу. Прискорбная статистика… Что-то, отвратительно напоминающее отчаяние, начало потихоньку, не без робости примериваться ко мне – новое блюдо как-никак, деликатес… Вышвырнут, не раздумывая. И будут правы. Тут на квадратный метр по десятку курсантов – Флот не обеднеет… Куда потом?.. Разберусь. То есть, если дойдет до трибунала или гражданского суда (мой статус требовал срочного уточнения), – понятно куда, саботаж вещь нешуточная. Если же нет… Но не домой. Никогда. Подальше… чтобы ни следа, ни памяти не осталось… в Академии, у меня, у Кристофера Пайка… Я подвел его… - Ты… ради капитана, да? – с оттягом наплевав на субординацию и прочие расшаркивания, выдавил я. Наткнулся на непонимающий взгляд и добавил: – Защищал меня. Ну, пытался… когда все уже всплыло. Из-за капитана Пайка? - Моя точка зрения была недостаточно аргументирована? - Достаточно… – Да уж, много нового узнаешь о себе на дисциплинарных слушаниях. – Только чушь с индексами годится для них – для ректора, для комиссии. А по-честному? Только не говори, что вы никогда не врете! И, умоляю, о своей благодарности и долге тоже не говори. Я не выдержу... Пускай лучше логика, она не ранит... Почему Тревис единственный, кто считает меня подонком в тот редкий час, когда я готов с ним согласиться?! - Вынужден признать, мистер Кирк, в некоторых чрезвычайных ситуациях сокрытие или искажение истины является наиболее эффективным вариантом разрешения проблемы. Но сейчас ситуация иная, и мнение о вас капитана Пайка… – он помедлил, словно сомневаясь в произнесенных словах, – решающей роли не играет. Не скрою, переваривание информации проистекло несколько медленнее, чем обычно. - Перспективный кадр… - В том числе. - Но те лаборанты… – пробормотал я. – Из-за меня они… - Обвиняя исключительно себя, вы утрируете ситуацию. - Неправда. Я убил их… - Вы можете повторять это всю оставшуюся жизнь. А можете принять как данность. - Не могу… - Негативный опыт трудно переоценить, мистер Кирк. Хотя он обходится дорого. - Опыт? Зачем?! Они мертвы! Мертвы! Что изменится? - Изменитесь вы. В причинно-следственную цепочку ваших дальнейших поступков внесен фактор исключительной силы. И, думаю, внесен достаточно своевременно, чтобы вас не отчислили из Академии по причине критически низкого уровня социальной ответственности. - То есть, моя ответственность… - Нуждалась в стимуле, несколько отличном от нотаций капитана Тревиса. Гибель людей – крайность, но ваша натура требует крайностей. Слабым влияниям она не подвержена. - Жестоко… - Логично. Впредь вы станете избегать повторения подобного опыта. Под давлением нового фактора изменится мотивация предполагаемых действий, что в большинстве случаев повысит вероятность объективно положительного результата. Угу. В переводе на человеческий – «их смерть не будет напрасной». Хреновое оправдание… - Не хочу я совершать никаких действий… - Статичность способна сохранить гармонию – но не восстановить. Если равновесие уже нарушено, системе необходимо компенсирующее воздействие. Ну вот, опять… Мы разве о физике? Хотя где там… Физика гораздо проще. - Вы вряд ли сможете урегулировать эмоциональный дисбаланс методами ментальных практик, мистер Кирк, тут нужен иной склад характера. Остаются поступки, которые, в вашем индивидуальном восприятии, либо уравновесят понесенные потери – либо нет. Решайте – никто не в силах лишить человека выбора. Человека… выбора… Крайность, баланс… На себя посмотри… Или… о том и речь? И он прав? Не усложнять. Не биться о стену - бесполезно... Можно ли понять чужие чувства, не имея собственных? Выходит, да. Что за слова?.. Не утешение. Не упрек. Нечто, не вызывающее отторжения. Не призванное сломать. Цель? Именно – цель… Цель в гармонии… Я чуть отступил от пропасти – как тогда, в случайно подсмотренном воспоминании… - Спасибо… – Клянусь, я протянул руку совершенно безотчетно! И только потом сообразил, как лихо облажался. Точно участник пресловутого первого официального контакта. Нет, ладно бы еще когда, а то после сегодняшнего… Идиотизм. Отличное завершение нашей трагикомедии абсурда… Узкая кисть, горячая и очень жесткая, с обидной, но вполне объяснимой осторожностью сжала мою ладонь. Мир расплылся и понесся прочь, к счастью, испугаться я не успел – контуры вновь обрели четкость. Ну что – Серебряной туманности я не увидел. И хрен с ней, скажу я вам, – есть вещи куда более… Стоп. Меня вроде бы приотпустило, будто стало свободнее дышать. Принять как данность, да? И уравновесить? Попробую… Черт!!! «Что ты сделал со мной?» «Тебе ведь легче, не правда ли?» Мягко прошелестела дверь – шарахнувшись в стороны, мы синхронно развернулись к ней, точно застигнутые врасплох мелкие наркоторговцы. Капитан Пайк вылетел из кабинета, излучая угрюмую решимость. Зыркнул на нас – и закаменевшие в подавленном гневе черты более-менее разгладились. - За вас поручились, кадет. – Сердце ударило в ребра, едва их не проломив. Я судорожно сглотнул. – Заставить вулканца усомниться во всемогуществе логики… – Пайк прикусил губу, тщетно пытаясь сохранить суровость. – Это чего-нибудь да стоит. - Капитан… – Представления не имел, как реагировать. Не скакать же от радости – а, признаться, тянет. Наверное, нужно сказать… - Довольно, – Пайк небрежным жестом подавил в зародыше мои лингвистические мытарства. – Взыскания избежать не удастся. За вашим поведением отныне будут следить с удвоенным вниманием. Малейшая провинность – и исключения не миновать, ясно? - Да, сэр. - Надеюсь, раскаяние сделает вас осмотрительнее… Я не требую обещания избегать впредь подобных эскапад – вы все равно будете совершать их… - Буду, сэр. – Существо под языком очнулось. – То есть, никак нет. В смысле, можете на меня положиться, сэр. Боюсь, капитан всерьез задумался о целесообразности принятых мер. Ладно – он знал, с кем имеет дело. - Похоже, самонадеянность здорово подрежет крылья вашей карьере, – рассеянно протянул Пайк. – Командование не любит пренебрежения инструкциями. Зато любит судить победителей – а победителей судят, Кирк… Но люди за вами пойдут. Обругал или похвалил? Скорее, второе. Разве не капитан Кристофер Пайк без колебаний решился на должностное преступление, направив корабль в темпоральную аномалию, где сгинули два разведшаттла с «Магеллана»? Да кто бы поступил иначе? Его люди ждали помощи, они ему верили… И он тоже поверил. Своим инженерам, пообещавшим многократно, пусть и ненадолго, увеличить мощность щитов за счет невесть каких энергетических ресурсов. Своему офицеру по науке, в страшной спешке рассчитавшему пределы прочности обшивки по десяткам прежде сроду не учитывавшихся параметров, связанных с воздействием времени – не излучений, не давления, а немыслимо искаженного времени, которое превратилось в жуткую разрушительную силу, орудующую на уровне субатомных частиц. Понимая едва ли половину представленных данных, капитан поверил им. И не думаю, что среди экипажа нашлось много желающих оспорить приказ командира… «Магеллан» вырвался тогда. Тремя локальными сутками раньше момента вхождения. С изъеденным коррозией корпусом, с практически вырожденными кристаллами дилития, с разлаженной системой транспортеров – «Магеллан» вырвался, унося на борту снятых с шаттла невредимых разведчиков… Инцидент получил широкую огласку – иначе курсанты в жизни не пронюхали бы о нем – но трибунал проявил снисхождение. Правда, Ученый совет отклонил собранные по открытой аномалии сведения вместе с программой дальнейших исследований, предпочтя закрыть опасный сектор космоса для кораблей Федерации. Члены Совета ссылались на загруженность – примерно тогда вспыхнул какой-то скандал, связанный с бредовой идеей трансварпного перемещения. Чушь, наверняка в Академии стремились поскорее предать забвению сомнительную авантюру опального «Магеллана»… Вдобавок, электронные носители информации на корабле сильно пострадали, а доводы Спока были откровенно проигнорированы. Теперь я не удивился бы, обнаружив, что руководителя научного сектора USS «Магеллан» попросту сочли слишком неопытным для занимаемой должности и, как следствие, для выдвижения столь рискованных проектов. Слишком – даже по человеческим меркам, не говоря уже о вулканских. Ученые корифеи Академии всегда отличались некоторой… э-э… замшелостью воззрений. К счастью, состав трибунала она мало затронула… Все случилось года три назад. Но сроки не мешали каждому новому поколению курсантов снова и снова припоминать отчаянный бросок «Магеллана» – не помешают и впредь. Помню, мы с друзьями, не зная сути, не зная подробностей, спорили до хрипоты, рассуждая, правильно ли поступил капитан Пайк. Помню, для меня сомнений и не существовало… А он уже позабыл обо мне – кто я был-то, какую позицию бесцеремонно оккупировал в его системе ценностей?.. Никто – и в первую очередь не мой отец… - Болтают много, только крыть им нечем. – Капитан обращался к своему офицеру – я мог бы с друзьями так говорить. И все же не составляло ни малейшего труда отличить командира. Искусство, которым владеет не каждый… Пайк владел им в полной мере. – Я сказал: отыщут другой способ, действеннее и безопаснее, – пусть с чистой совестью списывают тебя. И меня заодно. Спок вскинул голову – почему-то именно сейчас я отчетливо видел, что человеческого в нем было куда больше, чем казалось прежде. И черт подери того, кто ухитрится усмотреть тут оскорбление. - Ваше вмешательство, сэр, абсолютно лишено рациональных обоснований. Настаивая на официальном слушании, члены комиссии… - …выставляют себя круглыми дураками, допустившими опасные эксперименты в стенах Академии. Нет, перебой со связью камня на камне не оставит от их претензий. – Пайк стукнул кулаком о ладонь. – Любому станет ясно, что иного выхода не было. - Тем не менее, ваша репутация может пострадать. - Как будто сейчас она блистает безупречностью. Ничего, пусть дерут глотки хоть до скончания веков – затевать публичный процесс им невыгодно. Между прочим… – вокруг глаз капитана собрались лукавые морщинки, – по поводу вмешательства… - Простите, сэр. Я полностью осознаю недопустимость своего поведения. – О боже, на таких порядочных никакой трибунал не нужен! Добровольно застрелятся, дай только повод… – Если сочтете нужным… - Не сочту. На «Энтерпрайз» ты пойдешь старшим помощником. Может, секунду назад я и подумывал проявить тактичность, то есть смыться втихаря, но сейчас навострил уши. Фигурально выражаясь. - Капитан, опираясь на личные мотивы, вы поступаете… безответственно. - Да, наверное, – зайди речь о ком-нибудь другом. А в тебе я еще не ошибался ни разу. Рад, что не ошибся и сегодня. - Капитан… - Спок, компьютеры могут выполнять множество функций. Но далеко не все. - Сэр, командование не разделит… - Хватит! Я уже решил. - Значит, вы получили назначение? - Сегодня. Мне переслали технические характеристики. Чудо, а не корабль… - «Энтерпрайз»… – негромко повторил вулканец. Никогда прежде его голос, вроде бы ровный и сдержанный по-прежнему, не звучал настолько… выразительно. Или причина во мне? В душе отчаянно трепетала нить, привязавшая меня к звездам… - Он свое имя оправдает, – с энтузиазмом заявил Пайк. – Если программу экспедиции утвердят… - Полтора месяца… - Боюсь, два – два с половиной. Институт планетологии… - Им мало сорока пяти процентов? - Выбивают новый проект. Кстати, что касается научного сектора… - Сэр… - Ладно, тебе виднее… До чего мне стало паршиво. Почти больно. Хотелось быть одним из них, среди них, понимать друг друга с полуслова. Мечта способна утешить, но моя – с кровью разрывала сердце. Нет. Пока – нет. Придется ждать… Ну ничего. Зато теперь я снова знал название своего будущего корабля. - Я должен вернуться, – капитан Пайк критически оглянулся на ректорский кабинет. – Не хочу пускать дело на самотек. – С непонятным вздохом он положил руки нам на плечи. Каким-то шестым чувством я ощутил волевое усилие, которое потребовалось Споку, чтобы не отстраниться от прикосновения. Хм, вон оно как… – Все будет нормально, ребята. Вам еще летать и летать… Тронул сенсорную панель, дверь послушно поползла в сторону. - И разберитесь, наконец, со связью. Ремонтники почему-то не справляются. Шум за стеной возобновился – наверняка где-то фонит. Черт, а вдруг корпус тоже задело волной?.. Скверно… Спок многозначительно покосился на меня, переадресовывая распоряжение капитана. - Да хоть пристрелите, коммандер, – наивно похлопал я ресницами. Идеальное воплощение безукоризненной честности. – Я не представляю, что случилось со связью. Представляю вообще-то. Дефект энергетического поля. Сбой при перезагрузке и – вуаля! – в защите периметра намертво «вязнут» радиосигналы. Но как, спрашивается, ее отрегулировать? Не люблю исправлять ошибки, которые не планировал… Ладно. Не преуспеет ремонтная бригада – попробую ближайшей ночью. Убедил, нет? Не разобрать. - Возможно. Но считаю своим долгом предупредить, кадет. Если я замечу, что система снова подвергается атаке, вам известно, на кого подозрение падет в первую очередь. Предупреждение? Как же! Я в состоянии правильно оценить формулировку – тут об оговорке и речи нет. Чистой воды вызов… Отлично! - Понял, сэр. Не заметите. - Вам следовало бы прислушаться к советам капитана Пайка. Пусть даже он сам им не следует… Удивленный, я не нашелся с ответом. А Спок коротко кивнул мне и направился прочь по коридору. Что-то я забыл… Ах, да! - Эй, коммандер! – заорал я на весь этаж. Обернуться нормально он не соизволил – так, самую малость, щедро предоставив мне возможность созерцать кончик заостренного уха. – Какой прецедент упомянул Тревис? Вас тоже пытались выпихнуть из Академии? - Не представляю, что в его словах способствовало подобному выводу. Угу, не представляет он… Один-один. - А ваш… ну… индекс обучаемости случайно не… - Восемьдесят семь. Еще вопросы, мистер Кирк? - Нет. Можете быть свободны, – великодушно позволил я, копируя адмирала. Вот теперь меня удостоили вниманием – талант не зароешь, что умею, то умею. Иронично сверкнул темный глаз под изумленно вздернутой бровью, и мне почудилось, что уголок его губ чуть… Да нет, почудилось, конечно. - Меня зовут Джим! – напомнил я. - Я приму это к сведению, кадет. Зараза инопланетная. Сукин сын, не в обиду сказать его матери… Короче, что я знал о них? Странные типы. Поголовно. Очень странные. Но с ними, пожалуй, можно иметь дело… - Джим! Ты чего скалишься? Отчислили? - Нет, представь себе. - Врешь! - Добрая ты душа, Ларри. Признавайся лучше, что на административном этаже потерял? - Да иди ты… куда подальше! Раз не выгоняют, марш назад в палату! Если доктор Ильмар узнает, что пациенты шляются, где хотят, он меня с костями сожрет! И тебя заодно. Да, точно… Хм, а «белого излучения» бояться гораздо приятнее, чем придирок не в меру педантичного эскулапа с его грозным «щадящим режимом», неизбежно ведущим к временной потере физической формы, – нагоняй потом, мучайся… Ларри прав, Ильмара сердить опасно. Положим, подавится, если с костя… Стоп. Интересно… Глава 5. Эпилог ...Ну? Я жду. А ты невообразимо, невероятно растерян. Для вулканца, разумеется. И меня почему-то забавляет твое состояние, хотя ситуация никак не располагает к веселью… - Невозможно, капитан. Во время слияния разумов состояние сознания неизбежно меняется – у реципиента в особенности. Ха, у «реципиента», как ни удивительно, имеется контраргумент. Сам поражаюсь. - Да, конечно. Правда… я давно думал, так толком и не разобрался… помнишь Академию? Излучатели, «Мост»… ну и… что потом было. Я, кажется, различал наши сознания… отчасти. Соображал, что происходит. Не знаю, в тебе дело или во мне… В общем, может, тогда меня шарахнул вовсе не сенситивный шок, а какие-нибудь последствия сопротивления… - Вы всерьез считаете, что сопротивлялись слиянию разумов? - Почему бы нет?.. Вот только не начинай перечислять – это был риторический вопрос! Все вышло инстинктивно. И сейчас самое время попытаться повторить… О чем тут думать? У нас нет времени. При всей своей механистической дотошности спутники не станут часами обследовать корабль – пару-тройку раз не сойдутся результаты сканирования и баста! О чем тут… А, ясно о чем… о ком, точнее… Не хочешь рисковать. Я понимаю, я же человек. Чуть заметно качаю головой – ты не спасешь ее. Зато мы – мы… попробуем… Как правило, полагаться исключительно на себя полезно и разумно – не поспоришь. Но само понятие «команда» подразумевает несколько иную линию поведения… Или ладно, оставим расплывчатые обобщения; морализаторство – сплошная дешевка. Почти четыреста человек называют меня капитаном. Но слова останутся словами, пока каждый здесь не убедится, что мне, черт подери, можно доверять! Что ответственность – моя обязанность, первая! Оказывается, это… так важно… Почему именно Спок?.. Ведь он не принимает безосновательных решений. И если я спрошу в лоб – наверняка первым же соглашусь с ответом. Что тогда? Уходить из Звездного Флота?.. - Иначе никак. – Поверь мне, только поверь… Я должен знать, кто я… Неужели слишком сложно?.. - Это приказ, капитан? - Я не отдам такой приказ. – Неожиданная мысль прошила мой мозг раскаленной иглой – точно ли во мне ты сомневаешься? Маленькое сомнение заново разожгло уверенность. Странно… Ты… этого ждал? – А нужно? «Да у тебя кто угодно на поводу пойдет! Просто талант! – заявил Боунс, когда с моей подачи наш курс в полном составе «заблудился» по пути в тренировочный лагерь и два дня зависал в Лос-Анджелесе, блокируя поисковые маячки. – Только не злоупотребляй, Джим, ладно?» Что было делать – пообещал… - Нет. – И я понял правильно. Не мог не понять. Кулаки непроизвольно сжались. Я вскочил чересчур поспешно – позвоночник обожгло болью. А, плевать… - Мистер Сулу, займите мое место. Мистер Чехов… ну, синхронизатор вы сейчас все равно не почините, так хотя бы подержитесь за него. Волна нервозного оживления прокатилась по мостику, но я уже не позволял себе без толку расплескивать внимание. Наблюдая, как Спок отключает автоматику и переводит системы на центральный пульт, я привычно говорил в пустоту: - Внимание, «Энтерпрайз». Красная тревога. Занять боевые посты. И… если у вас там какое-нибудь барахло не закреплено – привяжите веревками, что ли. Помню, летал на учебном истребителе. Классное ощущение… Наводчиком со мной всегда вызывался Зонга Хадеш – светлая ему память, не успел послужить под моим командованием… Ладно, у Спока реакция не хуже… Панель управления подернулась рябью – клавиши меняли расположение в соответствии с новой настройкой. Я постучал по разграфленной клетке, отсвечивающей желтым. Теплая… где-то в недрах корабля запульсировала, постепенно оживая, энергетическая сеть… жаль, не чувствую. Или… напротив? - Дело за малым… - Капитан, должен предупредить, что я не имею ни малейшего представления о том, как добиться необходимого результата. - И что? Ваши ментальные техники тоже не на пустом месте возникли – кому-то приходилось их совершенствовать. Сколько ты удержишь связь без физического контакта? - Не знаю… недолго… - Да? А как же… – я скосился на Нийоту. Голос Спока упал практически до инфразвука – в остальном выдержка ему не изменила. - Вам объяснить ключевую разницу между отношениями… - Уволь! – со смехом открестился я. Он не стал дожидаться, пока исчезнет тень моей улыбки… какая-то хрень, связанная с эмоциональным настроем… открытость сознания, готовность… признаться, не дочитал ту статью до конца… Тонкие пальцы, скользящие по моему виску, скуле, левой надбровной дуге, стремительно холодели. Я же… я ощущал себя книгой – старинной, бумажной, где нужный эпизод нельзя было просто выбрать, а сперва предстояло отыскать, перелистывая хрусткие ломкие страницы… Серфинг. Да-да, серфинг. Океан безбрежен и могуч, у пловца есть лишь жалкая доска, единственная ненадежная опора, чтобы удержаться на плаву. Однако – ее достаточно. И ты летишь на гребне, соединяя силу мышц с силой океанского вала, поддерживающего тебя… не тонешь, не погружаешься в черную бездну… …Машины. Они фиксировали, анализировали, оценивали. Но не видели. Не видели грандиозной красоты, с которой огромный корабль рвался ввысь, задрав носовую часть едва ли не на восемьдесят градусов, и, меняя траекторию с непринужденностью бабочки, без промаха жалил противника короткими стрелами алого огня… Я не слышал донесений о повреждениях, потерях – кровь стучала в ушах незнакомой композицией вроде рок-нуво, по жилам бежал электрический ток, словно они напрямую соединились с проводкой, кости из иридиевого сплава разрывали залпы со спутников… Похоже, в этом слиянии участвовали трое – и третьим был мой «Энтерпрайз»… Ликующий вопль десятка глоток отрезвил меня, да еще судорога в сведенных от напряжения руках и плечах. Сквозь липкую муть я разглядел Спока, устало откинувшегося на спинку кресла… он дышал так тяжело, словно в легкие вливался расплавленный свинец. - Орбита... шесть… капитан. Капитан… Джим! Зараза. А я надеялся, что на сей раз обойде… - Рак или шизофрения? - А? - Выбирай. Учти, с шизофренией возиться придется дольше. И лицензию твою отзовут навсегда. - Что? Ай! – я вздрогнул от укола. - Эксперименты с собственным мозгом до добра не доведут. - Да брось… - Брошу, брошу. Вот подпишу тебе акт экспертизы на списание по состоянию здоровья, и сразу брошу. Легкое покалывание вдоль хребта подсказывало, что трещины уже обработаны, слабость медленно отступала. Я совсем было вознамерился сползти с диагностического стола, но Боунс твердым и одновременно удивительно нежным движением пресек мою самодеятельность в корне. - Успеешь. - Кажется, у меня дежа-вю. - Многообещающий симптом. Суета, царящая в медотсеке, наконец прорвалась в мой истерзанный рассудок – вкупе с кровавыми пятнам на полу, отрывисто деловитыми переговорами персонала поблизости, чьими-то стонами… И взгляд Ларри – оценивающий, острый, жесткий, будто прицел… абсолютно мертвый. Маккой живет ради того, чтобы избавить людей от страданий – сколько сумеет, если не получится всех. А я не могу избавить от чужой боли его, ничем не могу помочь… веду звездолет в бой – или избегаю боя… когда выпадает возможность. Я стараюсь, честно… Боюсь, правда, с моим характером «Энтерпрайзу» не светит «Восточная Звезда», присуждаемая за достижения в области дипломатии… - Паршиво, да? - Справляемся. – Лаконичность совсем не в его духе, она пугает. Но если бы ситуация была критической, его бы здесь не было. Я же не умираю… вроде. - А что с кораблем? - Джим, я врач, а не инженер! Объяснил бы кто-нибудь, что с твоей энцефалограммой… – Он раздраженно постучал по монитору стилом, словно требуя от компьютера более точных результатов. Приподнявшись на локтях, я демонстративно поозирался по сторонам. Верно истолковав красноречивое начальственное молчание, Боунс с явной неохотой передал мне коммуникатор. - Мистер Скотт, как наши дела? - Отвратительно! Капитан, ваших рулевых расстрелять мало! Схемы сожжены до головешек, от инжекторов остались… - Скотти, я перефразирую вопрос! Мы дотянем до базы? - Естественно, сэр. А мы разве... летим на базу? Твою налево! Что за шутки?! - Э-э… пока отбой, Скотти. – Я побарабанил пластинкой коммуникатора по ладони, мрачно изумляясь разнообразию оттенков скепсиса, которые Маккой любезно предоставил в мое распоряжение. – Ну и куда мы летим? - Ты у меня спрашиваешь?! - Боунс! - Да никуда мы не летим, никуда. Спокойно висим на орбите шесть… - Какого?!. - Ты приказ читал? Первоочередная цель экспедиции – выявление и изучение причин исчезновения и т.д. и т.п. Вот… изучаем. Выманили спутники с помощью разведзонда, подстрелили один. Затащили в грузовой отсек – сколько поместилось. Теперь половина научного отдела вокруг бренных останков чуть ли не джигу отплясывает, а вторая половина монтирует вспомогательную интроскопическую систему… - Я его убью! - С какой формулировкой? - Язык бы отсох сначала меня спросить?! - Ты же был… временно недееспособен. Или как там по Уставу? А первым помощником его кто назначал, Томми Гленнан? - Здесь оставаться опасно! - Вероятность нападения на данной орбите, видишь ли, крайне мала. Сотые доли процента. А драпать на базу, не собрав максимально полные сведения об объекте, до жути нелогично. - Ты чего?.. - Да я уже выслушал речь на соответствующую тему – прежде чем меня чрезвычайно вежливо попросили вернуться к исполнению прямых обязанностей. - Кстати, отличная идея. - Джим! - Я в порядке! - Но… - Почему на этом корабле все всё знают лучше меня?!! Ну, манерой отвечать на риторические вопросы Маккой не отличался. И слава богу. На мостике триумфальное возвращение командира обнаружили, мягко говоря, не сразу. Во-первых, там толпилась чертова прорва народу, а еще добрый десяток стеснительно заглядывал в распахнутые двери. Во-вторых, они безотрывно пялились на центральный экран, выдержанный в психоделической гамме, – сквозь буйство красок с трудом проступали контуры астероида. Приноровившись к непривычному смешанному спектру, я уловил повторяемость отдельных цветов – будто небесное тело обладало сложной структурой, состоящей из микрослоев. Хм… Спок заметил меня первым – не поручусь, услышал или засек как-то иначе. Его глаза горели одним из весьма немногих чувств, которые мой друг не считал необходимым загонять в пылающие поистине вулканическими страстями глубины подсознания, – любопытством. Впрочем, сам он предпочитал эвфемизм «научный интерес» – логически обоснованный априори… - Капитан… - Коммандер… – Да, в порядке. Да, в полном. Да, удалось. Да, я оказался прав. Да, не возражаю. Короче, да. - Занятный камешек? – спрашиваю нарочито небрежно, будто ажиотаж среди экипажа меня не касается. Он повернулся к экрану. Операторы дали затемнение на полтона. - Это не астероид. И я увидел… Но, как было однажды сказано, это совсем другая история. |
| "Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом" |